Осколки сгоревших звёзд. Морвейн Ветер

вполне ясно соображала. – Вам придётся всё искать самой… А я мог бы показать вам самые полезные места.

      – Вы с ума сошли… – Ларссон устало вздохнула, – хотите, чтобы Волфганг разозлился на меня, да?

      – Он узнает, только если мы продолжим стоять здесь вот так. В городе за нами никто не проследит.

      Исгерд вздохнула ещё раз и покосилась на такси, которое должно было уже ожидать за воротами в парк. Ей хотелось, чтобы Ролан поехал с ней.

      – Давайте, только быстрей, – сказала она наконец, – я подожду на КПП.

      Волфганг не мог избавиться от неприятного, тянущего чувства в груди всё время, пока его корабль приближался к системе Саул.

      Корабль медленно пошёл на снижение, по спирали заходя на посадку. Внизу виднелись густые кроны сосен и елей – парк, казалось, тянулся до самого горизонта, и только далеко на востоке скалистые уступы врезались в океан.

      Волфганг попытался выйти на связь с отцом, но тот не брал ком. Тогда он просто оставил корабль на стоянке и двинулся в дом.

      Рейнхардты предпочитали строгий, классический шик, талантливыми скульпторами и художниками вписанный в суровую природу этого края. Жаркого климата отец не переносил и потому большую часть года проводил здесь, в отдалении и от солнца, и от городов.

      Серовато-дымчатые колонны вздымались по обе стороны от лестницы, ведущей в особняк. Внутри было так же тихо и тоже царил полумрак.

      Волфганг миновал анфиладу комнат, обитых синим шёлком – отец считал, что этот цвет его успокаивает.

      Волфганг тихонько постучал и приоткрыл дверь в отцовский кабинет. Стук, видимо, был слишком уж тихим, потому что разговор, который вели находившиеся внутри, прервать не удалось.

      – Я была бы удивлена, князь, если бы вы сказали мне об этом в лицо. Давайте так: не будем говорить о присутствующих и не будем называть имена. Вы согласны, что моя власть устраивает далеко не всех?

      – Недовольные есть всегда.

      – И скажем прямо, Рейнхардты с самого начала были среди них.

      – С самого начала – да! Но прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как окончилась война. Лично меня вполне устраивает тот мир, в котором мы живём.

      – Даже если им правлю я?

      – Само собой.

      На какое-то время наступила тишина, и Волфганг хотел уже было постучать ещё раз, но снова услышал голос князя Рейнхардта.

      – Я достаточно пострадал от всякого рода интриг, Госпожа Консул. Я ни малейшего желания не имею повторять те ошибки, которые допустил мой отец. Я предпочёл бы и сейчас остаться от всего происходящего в стороне.

      – Стоять в стороне – уже значит предать Гесорию. Бездействовать нельзя.

      – Уверен, вы говорите это всем.

      Волфганг услышал суховатый смешок.

      – Само собой, князь, – спокойно и устало сказала его собеседница, – потому что, в отличие от вас или кого-либо ещё, я не заинтересована в победе каких бы то ни было сторон. Мне нужно, чтобы Гесория была едина. А значит, и чтобы те, кто управляет ей – были солидарны между собой.

      – А вы уверены, что так