Под сенью исполинов. Никита Калинин

Казалось бы, ну выявили они там “уникальные способности” и “чрезвычайную предрасположенность” к внесению в сознание Ординатора, ну и что с того? Но нет. Сны Ольга видеть перестала в первую же ночь после той странной процедуры.

      С другой стороны, не такая уж и большая плата за возможность оказаться в числе космопроходцев…

      – Как спалось сегодня, Ольга Андреевна?..

      В белую палату, больше похожую на изолятор для душевнобольных, вошёл грузный мужчина с табачной одышкой и честными глазами. Это был Константин Корстнев, начальник лаборатории восстановления межпланетных сообщений НИМИ и непосредственный руководитель предстоящей экспедиции. Тут, на Земле. Потому как на Ясной командовать станет если не Рома, в скором времени её законный супруг, то наверняка Саныч. Впрочем, гарантий не было никаких, могли объявиться и тёмные лошадки.

      – Опять ничего, Константин Николаевич.

      – Роман просил встречи с вами. Я не пустил. Обычным психосерверам Ординатора внести – только рукава засучить. А с подобными вам… С вами надо быть очень осторожными. Вы уникум, таких по пальцам руки за всю историю, – он одышливо вздохнул. – И со снами вашими… Я говорил с начальником корпуса психподготовки. Она тоже недоумевает. Не должно быть так.

      Корстнев хорошо знал Рому. И с самого начала проникся этой её маленькой проблемкой со снами. Даже слишком уж проникся. Иногда казалось, что она что-то упускает, или ей что-то недоговаривают, и от того, видит ли она сны, зависит гораздо больше, чем представлялось.

      – Что ж поделать – правила! – развёл пухлыми руками начлаб и добавил: – Прям как в роддоме!..

      Вышло неуклюже, повисла тягучая пауза. Он напрочь забыл, что для Ромы с Ольгой тема детей – крайне болезненная…

      – Сегодня инструктаж? Что мы имеем по Ясной? – Ольга была сама серьёзность.

      Корстнев прочистил горло с виноватым видом.

      – Отчёт по Ясной мы внесём в Ординатора. С этими чёртовыми бюрократами нет времени ни на что! – он явно нервничал, хоть и пытался это скрыть выражением честных глаз.

      Ольга не протестовала, но отсутствие хоть сколько-нибудь вразумительных данных по предстоящей экспедиции выглядело мягко говоря странным. Они готовились вернуться не на какую-то там Цереру-3 и даже не на Анубис. Наконец появилась возможность восстановить связь с колонистами Ясной – той самой планеты, из-за отчёта по которой, говорят, мир и сорвался в геенну военных действий.

      – А сегодня внесение. И погружение – тоже сегодня.

      – Как – сегодня?! – воскликнула Ольга.

      – Я человек маленький, Ольга Андреевна, – Корстнев вытер платком оба подбородка и сальную шею в складках. – Приказ… сверху. Торопят… Говорят, что-то с сигналом квантовых маяков. Даже наблюдателя к нам прислали. Сюда, в ЦУП, представляете!..

      – Американец?

      – А как же!

      – Он тоже в составе экспедиции?!

      Ясная была последней планетой, с которой так и не наладили оборванное войной сообщение. И руководство вынуждено было пойти на невиданный ранее шаг – допустить к отечественной программе “прыжков” бывших врагов из Альянса. Потому как вдруг возникший после девятнадцати лет молчания сигнал с квантовых маяков получили именно они.

      – Увольте, Ольга Андреевна. При мне ни один американец не ляжет в капсулу квантового приёмника!

      Участников экспедиций не знакомили между собой. Для пресечения конфликтов существовал Ординатор, космопроходцам незачем было привыкать друг к другу, и по прибытии им оставалось только выполнять свои профессиональные задачи. Но так было не всегда. До всего этого кошмара длиной в четыре с небольшим года, уничтожившего треть родной планеты и связи с колониями на других планетах, люди проходили долгие процедуры: совместные тренировки, тесты, инструктажи. Теперь же не было ни времени, ни возможности, ни, в сущности, необходимости. Ординатор выдавал любую информацию, если хотя бы один член экспедиции знал её. И, что немаловажно, ему доверяли. Безоговорочно. Он давно перестал быть чем-то из ряда вон. Во многом благодаря ему война окончилась пактом “Доброй воли”, а не поражением, и население Союза воспринимало Ординатора как нечто неотъемлемое.

      Корстнев проводил Ольгу в лабораторию, где всё уже было готово для неё одной. Она ждала этого момента, ради него они с Ромой даже отсрочили очередную попытку экстракорпорального оплодотворения в единственном уцелевшем центре страны. Но он всё равно настал неожиданно. Как уж очень неожиданно и сумбурно.

      – Вас погрузим первой, Ольга Андреевна, намного раньше остальной группы, – ласково, почти как с ребёнком говорил начлаб. – Внесём Ординатора, понаблюдаем. Вы будете спать. И может даже видеть сны, кто знает.

      Две лаборантки внимательно слушали какого-то парня в белом халате и старомодных очках вместо линз. С таким видом, будто он был не лаборантом, как они, а самым главным во всём НИМИ и ЦУПе. Едва автоматические двери лаборатории шумно сомкнулись, эта троица обернулась.

      – Лёша! – воскликнул начлаб, явно не ожидавший увидеть тут сына.

      Ольга