Земля вызывает майора Тома. Дэвид М. Барнетт

технических работ. Письмо отправлено три недели назад. Томас берет конверт и громко стучит кулаком в дверь квартиры на первом этаже, пока ее обитательница – женщина неопределенного возраста с безумными глазами и копной седых кудрявых волос, одетая весьма причудливо, в футболку «Motorhead» и цветастую юбку, – не выглядывает наружу поверх цепочки.

      – Это вы прятали письма? – спрашивает Томас, потрясая конвертом.

      Женщина с изумлением смотрит на него, словно он размахивает перед ней дохлым воробьем.

      – Это противозаконно – лезть в чужую корреспонденцию!

      Голова женщины поднимается и опускается, в то время как она следит глазами за яростными взмахами конверта.

      – Воду отключили, – говорит Томас.

      – Как же я тогда буду мыть банки, хотелось бы знать?

      – Мне-то какое дело? – рявкает он, и женщина моргает при каждом его выкрике. – Хотелось бы знать, как мне самому мыться?

      Она критически оглядывает его с головы до ног:

      – Симпатичный халатик.

      Томас с надменным видом удаляется обратно в свою квартиру, где обнаруживает, что вдобавок к отключенной воде еще и скисло молоко в холодильнике. Так что, даже если бы он предусмотрительно набрал в чайник воды до ее отключения, ему все равно не удалось бы выпить чашку «Эрл Грей», потому что он терпеть не может чай без молока. Итак, молока у него нет. Значит, он не может и поесть хлопьев. Имеется лишь немного апельсинового сока – буквально один глоток.

      На этом неприятности не заканчиваются. Когда Томас собирается уже уходить на работу, появляется почтальон и вручает ему стопку писем. Среди них ни одной поздравительной открытки. Впрочем, он не особо и ждал. Томас Мейджор не слишком часто предается размышлениям на эту тему, но иногда ему кажется, что он является членом какого-то особого клуба на планете Земля. Ни семьи, ни друзей, и работа, где он сознательно избегает взаимодействий с людьми, насколько это возможно. Томас подозревает, что, вероятно, таких людей на самом деле не так уж и мало. Время от времени ему попадаются в газетах статьи об одиночестве – особенно в преддверии Рождества. Однако они всегда написаны в таком ключе, как будто не иметь никого близкого – это что-то плохое. Между тем одно из писем, врученных ему хмурым почтальоном, оказывается из разряда личной корреспонденции – это пухлый коричневый конверт с его именем, официально напечатанным в окошке. Томас открывает письмо, стоя на пороге, и долго читает отпечатанные листы и приложенный к ним листочек-стикер с несколькими строчками, написанными рукой его жены Дженет. В конце концов он сворачивает письмо и кладет его в карман.

      Проходя мимо рабочих, с грохотом сверлящих дорогу, Томас недовольно бросает:

      – Могли бы и больше побеспокоиться о предупреждении жильцов, знаете ли.

      – Да отвали, – весело говорит ему мужчина в светоотражающей куртке, со свисающей изо рта самокруткой. Томас запоминает название фирмы-субподрядчика, чтобы можно