Союз еврейских полисменов. Майкл Шейбон

синими буквами.

      – Уезжаете? – спрашивает Шпрингер.

      Это не самое обычное приветствие в наши дни. Многие уехали из города за последние несколько лет, сбежали из округа ради скудного реестра мест, где их привечают, или туда, где устали слышать о погромах из третьих уст и питают надежды устроить погром своими собственными руками. Ландсман отвечает, что, насколько ему известно, он никуда не собирается. В большинстве мест, принимающих евреев, требуется наличие близкой родни, там живущей. Все близкие родственники Ландсмана или мертвы, или сами ожидают Возвращения.

      – Тогда позвольте распрощаться с вами сейчас, навсегда, – говорит Шпрингер. – Завтра в это время я буду греться под теплым солнцем Саскачевана.

      – Саскатун-колотун?[9] – догадывается Ландсман.

      – Минус тридцать у них сегодня, – говорит Шпрингер. – Выше не было.

      – Как посмотреть, – отвечает Ландсман, – вы могли бы жить на этой помойке.

      – «Заменгоф». – Шпрингер достает из ящиков памяти дело Ландсмана и хмурится, пробегая его содержимое. – Ну да, и дым отечества… а?

      – Он вполне подходит к моему нынешнему стилю жизни.

      Шпрингер улыбается тонкой улыбкой, с которой стерты почти все следы сожаления.

      – Где тут у вас труп? – спрашивает он.

      4

      Перво-наперво Шпрингер вкручивает все лампочки, которые выкрутил Ласкер. Потом опускает со лба защитные очки и приступает к работе. Он делает покойнику маникюр и педикюр и заглядывает ему в рот в поисках откушенного пальца или бронзового дублона. Он фиксирует отпечатки с помощью порошка и кисти. Он делает триста семнадцать снимков «поляроидом». Снимки трупа, комнаты, продырявленной подушки, найденных им отпечатков. Он фотографирует шахматную доску.

      – И для меня, – просит Ландсман.

      Шпрингер снимает еще раз шахматную партию, которую Ласкеру пришлось оставить по милости убийцы. Потом протягивает снимок Ландсману, вопросительно приподняв бровь.

      – Ценная улика, – поясняет Ландсман.

      Фигуру за фигурой Шпрингер разрушает защиту Нимцовича, или что там играл покойный, и упаковывает каждую фигурку в отдельный пакетик.

      – Где это вы так вымазались? – спрашивает он, не глядя на Ландсмана.

      Ландсман замечает густую коричневую пыль на носках ботинок, на рукавах и на коленях.

      – Я обследовал подвал. Там огромная… я не знаю… что-то вроде технической трубы. – Он чувствует, как кровь приливает к щекам. – Пришлось ее проверить.

      – Варшавский туннель, – говорит Шпрингер. – Они проходят через всю здешнюю часть Унтерштата.

      – Неужели вы этому верите?

      – Когда иммигранты приехали сюда после войны. Те, кто был в гетто в Варшаве. В Белостоке. Бывшие партизаны. Я полагаю, что некоторые из них не слишком доверяли американцам. И они рыли туннели. На случай, если опять придется воевать. Потому и район назвали Унтерштат.

      – Слухи, Шпрингер. Городская легенда. Это просто коммунальная труба.

      Шпрингер

9

…Саскачевана. / Саскатун… – Саскачеван – степная провинция на юге центральной части Канады. Столица – город Реджайна, крупнейший город – Саскатун.