Черное зеркало колдуна. Лариса Капелле

не знаете. А Мелентьевна, она с посадскими больше знается, хотя и большие люди знакомства с ней не чураются.

      – А не зазорно ли мне к ней обращаться? Узнают люди, что я с ворожеями вожусь, несдобровать мне.

      – Какие люди? – удивился Фрол. – К Мелентьевне и купцы знатные захаживают, да познатнее тебя бояре и князья не брезгуют у Мелентьевны совета или зелья спросить, уж не серчай. Конечно, об этом на четыре стороны никто кричать не будет, но народ зря болтать не станет.

      – Гляди-ка ты! – выдохнул удивленно боярин.

      – Еще говорят: на любую хворь управу найти может, только кому Богом на роду написано на тот свет отправиться, тому помочь не может. Самому болезному ничего не скажет, а родне сразу говорит: мол, готовьтесь. И ни разу не ошибалась.

      – А не от черта ли она свою науку получила?

      – Этого я тебе, боярин, сказать не могу. Не тебе, семю Талалееву, черта бояться! Да и выхода у тебя другого нету.

      Боярин горько вздохнул и ничего не ответил, только показал Фролке глазами на дверь, мол, оставь в покое, подумать надобно. Фролка и был таков. На сегодня у него дела были поважнее. Сначала отправился зазнобу свою проведать, а потом в корчму. Грешков за сказителем числилось великое множество, и пьянство было одним из них. Хотя Фрол всегда оправдывался, что хмель в его деле даже полезен: душу расширяет да велеречивости прибавляет. По чести сказать, славен был Капищев своим мастерством сказителя, другой бы давно своим двором зажил в сытости и довольстве. Но не таков был Фрол. Все заработанное вытекало широким потоком из его худых карманов. Гуляшки да пирушки, как известно, оставят без полушки, да и святые угодники на пьяниц угодливы: что ни день, то праздник.

* * *

      Настал понедельник. В галерее мадам Гласс Кася была представлена как приехавшая на стажировку сотрудница каорского отделения фонда защиты памятников. Нашлось задание, связанное с Джоном Ди. Один из клиентов Сессилии возжелал приобрести редкий экземпляр его самой знаменитой книги «Знак, или Иероглиф Монады». Так как Сессилия часто сотрудничала с самыми известными мировыми аукционами, такое прикрытие показалось им надежным. Сотрудники галереи были или парижанами, или выходцами из Нормандии и Бретани, и навряд ли их родственные или какие-то другие связи доходили до Лота и Оверни. Кроме того, Кася в фонде подрабатывала и была известна, так что все казалось вполне правдоподобным.

      Первой познакомилась с ней коммуникабельная и открытая Шанталь, Грегори и Ян не заставили себя ждать. С Леной Гавриловой все оказалось еще проще, она ее тут же пригласила разделить с ней ланч в соседнем ресторанчике и целый час потчевала анекдотами из жизни работников. Шанталь, как и следовало ожидать, была полностью поглощена жизнью своего семейства. Дети, особенно сынуля, требовали бдительного надзора.

      «Пятнадцать лет, сама понимаешь, – пожала плечами Лена, – полный абзац». Кася помнила свои пятнадцать лет, ничего особенного в них не было, если не считать постоянных материнских переездов,