Ее кровная месть. Ирина Градова

об искусстве и его новых направлениях, ненавидящие порядок и приверженные скорее анархии, нежели любому, даже самому справедливому государственному строю. Единственное, о чем я всегда просила Дэна, – не погружаться в эту среду слишком уж глубоко. Для меня «глубоко» означает обильные возлияния, участие в оргиях (или как там у них это сейчас называется) и употребление разнообразных наркотических средств. К счастью, у Дэна пока хватает ума не следовать слепо порядкам, установленным в его новом окружении, поэтому я хоть и не безмятежно спокойна, но все же более или менее удовлетворена его поведением.

      Но об этой конкретной встрече попросил именно сынуля, и я, несмотря на свою радость, не могла не подумать о плохом. Если он звонит и приглашает «выпить вместе кофейку в каком-нибудь приятном месте», не означает ли это, что у него серьезные проблемы? Поэтому, вопреки обыкновению, я прискакала в кафе «Абрикосов», что на Невском проспекте, раньше назначенного времени. Народу было немного – конец рабочего дня еще не наступил, – и я, сидя в полупустом зале, сделала заказ за себя и за него – в конце концов, мать знает вкусы своего ребенка даже лучше, чем он сам. Сынуля появился ровно в половине пятого, как мы и договаривались. При виде меня, восседающей за столиком у окна, на его лице отразилось приятное изумление: а ведь его мамаша никогда и никуда не приходит вовремя, оставляя за собой право опоздать минут на пятнадцать – с этим ему пришлось давным-давно смириться.

      – Привет, маманька! – поздоровался он, клюнув меня в щеку. Пока Дэн усаживался и придирчиво инспектировал лежавший на его тарелке яблочный штрудель, я с удовольствием разглядывала молодого мужчину, в чьей компании мне предстояло провести приятное время. И как это мне удалось произвести на свет такого красавчика, ума не приложу! Говорят, все матери считают своих детей великолепными, но я достаточно объективна, чтобы утверждать: Дэн – настоящее произведение искусства. Кстати, это не только мое мнение, но и той разношерстной и разномастной толпы девушек от пятнадцати до тридцати пяти лет, беспрестанно преследующих моего сынулю. С одной стороны, мне такой расклад льстит, с другой – я немного опасаюсь, как бы Дэн раньше времени не сделал меня бабушкой!

      – Ты что рассматриваешь меня так, будто я – бурая плесень в чашке Петри? – подозрительно глядя на меня наглыми голубыми глазами своего папаши, спросил сын. Сравнение показалось мне весьма неуместным, но я только рассмеялась:

      – Да вот смотрю, какой ты у меня симпатяга!

      – Да ладно тебе…

      Он покраснел, как девушка, и мгновенно стал выглядеть на свои девятнадцать, а не на двадцать пять, как в тот момент, когда только вошел в кафе, щеголевато одетый в светлый спортивный пиджак, американские джинсы (наверняка очередной подарок моего бывшего мужа) и с шарфом, намотанным вокруг шеи, словно на дворе стояла осень, а не разгар лета.

      – Ты тоже ничего, – вернул он мне комплимент. – Цветешь и пахнешь. Как Шилов?

      – Не знаю – мы практически не видимся… с этой его новой должностью…

      В самом