Метро 2035: Муос. Чистилище. Захар Петров

заботясь о том, успевает ли за ним инвалид. На осмотр трупа и места происшествия ушло не больше часа. Следователя сопровождали два воина из УБР – Ударного Батальона Республики, которых называли убрами, исполнявших в Республике роль спецназа. Но и убры вместе Прудничем и другими жителями МегаБанка стояли вдалеке. Им было видно мерцание фонарика следователя, который то нагибался, то подымался, что-то изучая и осматривая. Следователь ничего не писал, всю информацию следователи складировали исключительно в своей памяти. Потом он подошел к сопровождавшим и сообщил:

      – Осмотр закончен, можете хоронить.

      Кто-то из мегабанковцев спросил:

      – Что там?

      Следователь невозмутимо ответил:

      – До приведения приговора в исполнение вся информация по происшествию – тайна следствия. Мы уходим.

      Пруднич растерянно спросил:

      – Как уходите? Куда?

      – Приводить приговор в исполнение. Вы остаетесь здесь. Из селения никто не выходит до моего разрешения.

      – А если вы не вернетесь?

      – Это маловероятно. Но и в этом случае вы не выходите из поселка до прихода другого следователя, который будет выслан, если я не представлю рапорт в течение недели.

      Командор поселка Окуневич, который отвечал за оборону селения и был негласным заместителем Пруднича, неуверенно спросил:

      – Но вас только трое. Мы можем пойти с вами?

      Следователь приглушенно ответил вопросом на вопрос:

      – Кто-то не понял, что я сказал?

      – Мы сделаем так, как вы скажете, следователь, – вмешался Пруднич, – только найдите тех, кто это сделал.

      Следователь едва заметно кивнул, развернулся и, не попрощавшись, ушел вместе с убрами.

      На следующий день, после похорон, все собрались в холле, бывшем одновременно столовой и залом совещаний, гостиной и гостиницей для гостей, церковью, учебным классом и библиотекой. Теперь это было местом поминок. На столах – вареная картошка в кожуре, вяленые слизни да бутыли с брагой – нехитрая пажить мегабанковцев. Стандартные слова, тихий разговор. Вера сидела на лавке, на своем месте – там, где она всегда сидела во время праздников. Только вот мамы не было. Вера не притронулась к еде. Она косилась на пустое место на лавке между нею и отцом – там раньше всегда сидела мама. Иногда Вера бросала злобные взгляды на тетю Нину: молодая вдова, которая и до смерти мамы не могла спокойно пройти мимо ее отца, вырядилась на поминки как на праздник, распустила волосы. Она назойливо успокаивала ее отца, то и дело кладя руки ему на плечи и с неестественным сочувствием пыталась «приголубить» детей администратора поселка. А старый Пруднич ничего вокруг не замечал. Он выпивал подливаемую ему Ниной брагу и замирал, уставившись на нетронутый стакан с лежащими рядом картофелинами для его жены.

      Мегабанковцы подпили, и теперь гул голосов стал громче. Кто-то вспоминал эпизоды из жизни жены администратора, кто-то разговаривал уже на совсем посторонние темы. Дети начали шалить. Костя