Чужой муж. Елена Арсеньева

я ехал мимо, – наконец выдавил Шульгин, – и так вдруг захотелось тебя увидеть…

      Если бы это услышал его шофер, он бы, конечно, мог раскрыть глаза Таисии Александровне на явную и откровенную ложь ее супруга, который на самом деле торчал у подъезда института чуть ли не час, поджидая, пока она выйдет. Но, во-первых, шофер их разговора не слышал, а во-вторых, у него были четкие понятия о мужской солидарности и выдавать какие бы то ни было тайны начальника женщине, тем паче – его жене, он не стал бы ни за что на свете.

      – …а тут ты… Могу домой подвезти, если хочешь, – растерянно мямлил Шульгин – и вдруг насторожился, наконец-то заметив ее слезы: – А почему глаза на мокром месте? И почему такое желание попасть под машину?

      Тася торопливо вытерла лицо, не снимая перчатки.

      – Она сказала мне, что я никто.

      – Кто сказал? – нахмурился Шульгин.

      – Но я же ей все объяснила в письме! – срываясь на рыдания, прошептала Тася. – Это значит, что она не поняла меня? И не простила?..

      Она снова припала к Шульгину, вся дрожа от вновь нахлынувшего приступа горя, но уже успокаиваясь, потому что прижималась к мужу, а он гладил ее по спине. Потому что она была не одна, она наконец-то была не одна!

      – Понятно… – пробормотал Шульгин. – Хочешь, я с ней поговорю?

      Тася замотала головой, отстраняясь:

      – Нет. Нет.

      Шульгин посмотрел исподлобья, потом вдруг сказал:

      – Закрой глаза.

      – Что? – Тася удивленно моргнула.

      – Глаза закрой!

      Тася пожала плечами… и почему-то послушалась.

      Внезапно вздрогнула и изумленно открыла глаза:

      – Что это? Клубникой пахнет.

      Шульгин держал перед ней огромную красную ягоду.

      – Откуда, Дементий? Зимой?! – почти испуганно вскричала Тася.

      – Из оранжереи, – похвастался он. – Опытный образец. Потребкооперация может, когда хочет!

      Удержаться было невозможно, и Тася впилась зубами в клубничину.

      – Как вкусно… – простонала она.

      – Ну вот, почти догнали и перегнали загнивающую Америку, – балагурил Шульгин.

      Тася почти мурлыкала от восторга:

      – Кажется, ничего вкуснее в жизни не ела!

      И это была правда, потому что не может быть ничего вкуснее, чем свежая клубника – на морозе!

      Тася держалась за руку мужа, откусывая от ягоды, и он вдруг поцеловал ее узкую, затянутую в перчатку руку.

      – Ты что? – смущенно отстранилась Тася.

      – Да ладно, ты что, меня стесняешься? – тихо спросил Дементий и тоже откусил от ягоды.

      Тася поняла: он просто хочет прикоснуться губами к тому месту, которого касались ее губы…

      Они доели эту невероятную ягоду, откусывая от нее поочередно и не сводя друг с друга глаз.

      – Я еще хочу, – сказала Тася.

      – Дома остальное доешь, – ответил Шульгин и поцеловал ее в губы долгим, бесстыдным и жадным поцелуем.

      И Тася не отстранилась.

* * *

      Когда Лиля поступила в институт, ей даже в голову не