Три месяца в бою. Дневник казачьего офицера. Л. В. Саянский

и начинает бродить по вагону мимо запертых купе. За ним подымается его сосед – начальник штаба, бодрый и живой, моложавый полковник, с черным от загара лицом. Они начинают бесконечные разговоры у висящей в коридоре карты военного театра. Слышно, как вестовые приносят им чай. Это начинает нас расшевеливать. Молодой корнет Д***, спящий на верхней койке нашего двухместного купе, ворочается всем своим длинным телом и произносит:

      – А старики-то уж бродят, слышите?

      – Слышу, – откликаюсь я и добавляю:

      – И даже чай пьют!

      – Нн-да! – мечтает корнет, – хорошо бы чайку сюда! Да генерал в коридоре… Неловко сюда чай требовать…

      – Ишь, изнеженность нравов какая! – смеюсь я, хотя в глубине души и согласен с ним.

      – Нет уж! Вставайте-ка лучше!

      Да и верно, пора; девятый в начале.

      Мы встаем и вихрем проскакиваем в уборные умываться, мимо начальства, чтоб не попасть им на глаза и не получить обычное.

      – А вы, корнеты, только еще глаза продрали? Стыдно! Стыдно!

      Из уборной мы выходим с таким видом, будто б мы уже встали давным-давно.

      Расшаркиваемся перед нашими «стариками».

      Генерал бурчит:

      – Засони! Девятый час, а вы только еще…

      Корнет Д*** отчаянно, не моргая, врет:

      – Никак нет, Ваш-во, мы уже давным-давно на ногах, только еще не умывались… Мы уже много схем составили с поручиком…

      А дело в том, что нам, молодежи, т. е. двум адъютантам, мне и Д***, дана задача.

      – Каждый из нас изучает определенный район военных действий. Один Восточную Галицию, другой Западную, третий Силезию и Померанию и, наконец, четвертый – Прусский фронт. И по получаемым ежедневно телеграммам каждый следит за переменами на своем фронте и составляет по картам схемы действий.

      Это скучновато, возиться с картами, но очень полезно для нас, и мы, кряхтя над схемами, все же одобряем остроумную выдумку нашего начальника штаба.

      За завтраком идет доклад генералу.

      – Ну, что у вас там в Восточной Пруссии нового? – спрашивает генерал.

      Сейчас точный доклад в ответ.

      Даже наши доктора, а особенно мой спутник от И***, увлечены этими докладами и оживленно дебатируют, когда генерал с полковником разбирают операции на всех фронтах за день.

      Большая остановка. Звук «отбоя». Солдатишки, как крупа, высыпают из вагонов. Назначена вывозка. Грохот, шум, топот. Из полутемных вагонов выводят одуревших от качки лошадей. Сначала они вялы и еле стоят. Но потом солнце и свежий, бодрящий воздух осени действуют на них.

      И начинается брыкание, вырывание поводов и телячьи прыжки по влажной, твердой земле.

      Только и слышно:

      – Но – не балуй! Что! Что делаешь! Эй! Тпру!!

      – Держи его, дьявола!

      А дьявол, задрав хвост и отчаянно взбрыкивая одновременно всеми четырьмя застоявшимися ногами, уже вырвался у неловкого конюха и со звонким ржаньем носится по полосе отчуждения вдоль полотна, на котором длинной, грузной красно-серой змеей растянулся наш