Когда меркнет свет. Лорет Энн Уайт

коридору. Пахло антисептиком, беконом, яйцами и кофе: как раз подавали завтрак. Так вот куда все привело? В это место? Ирен забросила собственную жизнь, чтобы позаботиться о дочери брата. И вот где Мэг оставила свою тетю. Вот как ее отблагодарила. Про себя она поклялась это исправить. Она должна загладить вину. Найти способ, пока у Ирен еще есть время.

      Слова Джонаха преследовали ее в коридорах пансионата.

      Ты даже не ездила навестить Ирен с тех пор, как она переехала в тот дом. Не возвращалась туда восемнадцать лет. Ты не можешь пустить здесь корни, но вернуться туда тоже не можешь. Видишь? Ты еще не закрыла этот вопрос. Дело не в работе. Дело в твоих проблемах с доверием, ты не можешь подпускать к себе людей. Ты хочешь установить связь, но при этом отталкиваешь людей…

      Капля пота медленно стекла в декольте. Директриса постучала в 117-ю комнату, открыла дверь, впустила Мэг.

      – Если вам надо поговорить…

      Мэг кивнула, не сводя взгляда с хрупкой, сутулой женщины возле окна, теребящей рукав.

      – Ирен? – окликнула она, заходя в комнату. Дверь тихо закрылась у нее за спиной.

      Ее тетя обернулась. Раскрыла рот.

      – Тара?

      – Я… Нет, это я, Мэган. – Она прошла вперед.

      Ирен замерла в явном недоумении. Ее рука прикоснулась к седым волосам на виске.

      – Ты… Выглядишь прямо как твоя мать. Господи. Я… Не ожидала тебя увидеть, Мэган. Что… Что ты здесь делаешь?

      – Приехала увидеть тебя, разумеется. – Она поцеловала тетю в щеку. Кожа Ирен была сухой и холодной, но запах был Мэг знаком – лаванда, лемонграсс, – и он принес множество воспоминаний.

      Ирен в панике оглядела комнату.

      – Мне… Нужно принести сюда стулья. Больше стульев.

      – Кровать вполне подойдет. – Мэг присела на край кровати. – У тебя прекрасный вид на сад. Мне нравится та ванночка для птиц.

      Ирен выглянула в окно, снова посмотрев на пейзаж.

      Мэг сглотнула. Нэнси Рейган назвала это долгим прощанием. Сегодня положено начало. У нее еще есть время. И вдруг она осознала: дело не только в книге, а в гораздо большем. В том, чтобы исправить все сделанные в прошлом ошибки. Вырасти и перестать быть самопровозглашенной «жертвой», как Блейк столь жестоко назвал ее этим утром. И имел на это полное право.

      Наконец Ирен села на единственный стул. Посмотрела на Мэг.

      – Так давно, – прошептала она. – Мэг, когда мы говорили в последний раз? Сколько лет прошло?

      – Я звонила, – мягко напомнила Мэг. – Помнишь? Как минимум раз в месяц с тех пор, как ты сюда переехала. Я приехала тебя проведать. И хочу привести в порядок дом. Покрасить его, разобраться с садом. Может, поможешь мне? Или просто посмотришь? Посидишь в саду, если повезет с погодой, пока я буду работать над этой проклятой лужайкой, – улыбнулась она. – Я видела, что ворота заперты.

      Ирен вздохнула, глядя куда-то в пустоту. Но потом вдруг встрепенулась.

      – А, да. Заперты. Из-за вандалов. Там рисовали граффити. Ты ведь не собираешь продавать дом,