Чудеса случаются!. Отсутствует

секунды моя золотая подруга распахнула окно. Дом деревянный. Этаж первый. Мои шлепки остались в сенях. Ниночкины туфли там же. Но тут… не до жиру.

      Пахнет ли состояние аффекта? Не знаю. Но мы ощутили кожей, всем телом, что Сереге в кухне рвет крышу. В аффекте по другим поводам мы его видели. Как-нибудь расскажу. И быть причиной этого не хотели. Но, увы. Свершилось.

      Выскочили двумя кошками, которые знают, чье мясо съели, то есть мгновенно. При этом если Ниночкин домашний халатик просто задрался до пояса и она на бегу его одернула, то моя юбка обзавелась – спасибо гвоздику какому-то – впечатляющим разрезом.

      Огляделись. И рванули вниз по улице. Но не свернули налево – к моему дому. Догадались, что Сережка туда помчится. Враз догонит. Десять шагов буквально направо, то есть в противоположную сторону, – подходящие мрачные густые кусты. Шмыгнули в них. Присели. Обнялись. Затихли. Даже зажмурились.

      Сергей пролетел как снаряд до угла, остановился на секунду и побежал налево к моему дому.

      Мы из кустов не вылезли. Не идиотки. То есть дурочки, да, согласна. Но не так чтобы до клинического кретинизма.

      Минут через десять муж моей подруги показался снова. И уже быстрым шагом, а не бегом прошел мимо чужого палисадника, в котором мы притаились, практически не дыша.

      Сергей вернулся…

      Постоял на углу улицы. Махнул рукой и ушел.

      На всякий случай мы просидели в кустах еще четверть часа. Потом выбрались. И пошли направо, чтобы подняться по чужой улице. Из окон Ниночкиного дома просматривалась часть дороги до моего – а попадаться Сереже на глаза мы пока еще считали опрометчивым поступком. Сделав солидный крюк, доплелись до старого дома моих бабушки и дедушки. Босиком. Поникшие. Грустные.

      Вошли. Сели рядышком на кухне. Дедушка спросил, что случилось. Мол, недавно Сергей принесся. С горящими глазами. Нас требовал.

      – Чего натворили?

      Мы промолчали. Поникшие и несчастные, выглядели так жалко, что дедушка стал нас чаем угощать: сам заварил и подал, предложил варенье. Позвал на помощь бабушку. Мол, девки что-то совсем несмеяны. Наверное, набедокурили.

      – Поговори с ними, Зин.

      Тут в уличную дверь позвонили. Мы с Ниночкой подхватились, столкнулись, ударились лбами, шишку помню мою солидную, прорвались в зал мимо бабушки, ужасно удивленной этой паникой. И закрыли за собой дверь. Я еще успела жалобно пискнуть, мол, нас тут нет, ни меня, ни Ниночки.

      Через минуту в дом вошли дед и Сережа.

      – Эй, матрешки, вылезайте.

      Ну, мы же не совсем идиотки доверчивые. Мы молчим, делаем вид, что нас нет. Трясемся в закутке за шкафом.

      Бабушка о чем-то поговорила с Сережей и пришла в зал.

      – Ниночка, все хорошо. Он уже успокоился.

      – Точно? – лязгая зубами от пережитого ужаса, спросила моя подружка.

      – Да. Хорошо все. Выходите. Обе.

      Ну, мы пошмыгали носами и решили сдаться. Выглянули в кухню. Две мордашки. Одна над другой. Сережка стоит, смотрит хмуро, но нормально. То есть башня в порядке. Аффект прошел.

      Держит мои шлепки и Ниночкины туфли. Бабушка рядом с ним хихикает.