Брат, держи удар!. Владимир Колычев

потом снова появился Гад Гадыч. Навис над Филей.

      – Ты еще здесь? – заревел он. – Пшел вон, урод!..

      Филя поднялся. Его сильно шатнуло в сторону. Но это не помешало ему изобразить на лице праведное возмущение.

      – Не имеете права! – гордо вскинул он голову.

      И едва не потерял равновесие.

      – Я тебе покажу права! – рявкнул Гад Гадыч.

      Не успел Филя опомниться, как этот козел получил подкрепление в лице бармена Коли. Вдвоем они взашей вытолкали его из ресторана. И еще пинка под зад на прощание дали.

      Вот ублюдки!..

      Филя и сам не понял, как оказался на дороге. Зато увидел, как на него надвигается крутомордый джип...

* * *

      – Вот баран! – громыхнул в сердцах водитель.

      Никита бросил взгляд на дорогу. И увидел парня в строгом костюме с бабочкой, куцая кожаная куртка поверх. Он стоял в позе заспиртованной лягушки. И в ужасе ждал, когда окажется под колесами их джипа.

      Но Саша не первый день за рулем. Он успел затормозить перед самым носом идиота с выпученными глазами.

      – Ой, это же Филипп! – послышался голос Тамары.

      Никита видел, как она покраснела. Не удивительно. Со стыда можно сгореть, если твой сердечный друг такой придурок.

      Тамара выскочила из машины. Схватила своего парня за руку и потащила к тротуару. Но тот ни в какую. Уперся как осел. И страх в глазах сменился бешенством.

      – А-а, коза! – заорал он на Тамару. – Вот, значит, как мы работаем, с хорями раскатываем, да?..

      Никита не мог не слышать этого. Потому как полудурок Филя орал во всю ивановскую.

      – Филипп, ну как ты можешь? – увещевала его Тамара. – Пошли домой...

      – А как же эти? – ткнул пальцем в машину кретин. – Кого же они драть будут?..

      Ну, это уже слишком. Может, этот недоделок и пьян. Но это не значит, что он может оскорблять Тамару. Любовь, конечно, зла. Но козлов надо учить...

      На какой-то момент он даже о Марте забыл.

      Никита вышел из машины. Подошел к Филе. Раскрытой ладонью, несильно хлестнул недоумка по щеке. Его это отрезвило.

      – Сдерни отсюда, насекомое!

      Парень испуганно закивал и бочком-бочком сошел с дороги на тротуар. Тамара подалась за ним.

      – Никита Германович, вы уж извините, – оправдывалась она. Будто сама в чем-то виновата. – Он вообще хороший. Просто пьян... Он больше не будет. Правда, Филипп?

      Полудурок что-то промычал в ответ и вместе с Тамарой смешался с толпой прохожих.

      А Никита сел в машину. Поехал дальше.

* * *

      Марта лежала в реанимационной палате. Одна нога в гипсе. Лицо в ссадинах, порезах. Одни ранки пластырем заклеены, на других мазь. Не очень приятная картина. Но ведь это не чужая женщина. Это Марта, его родная Марта.

      – Бедная ты моя...

      Никита опустился перед ней на колено, взял за руку. Это была чья-то чужая рука. Вся в мелких царапинах, ссадинах, синяках. Но ничего, Марта поправится. И станет такой же, как прежде.

      – Состояние тяжелое, – вещал врач. – Перелом ноги, множественные ушибы,