Брат, вспомни все!. Владимир Колычев

поднялся со своего места. И деловито, с достоинством вынес из кабинета свое крупное тело. От него на душе остался тяжелый осадок.

      – Козел! – процедил сквозь зубы Шалман, когда Сапунов исчез.

      – Упертый козел, – добавил Артюх.

      – Ничего, и не таким рога обламывали. Короче, этот отель будет моим! – Шалман со всей силой саданул кулаком по столу. – Рыба гниет с головы. Вот с головы и начнем.

      Упоминание о рыбе разбудило аппетит.

      – А не пора ли нам водочки под хорошую закусь тяпнуть? – поднимаясь со своего места, спросил он.

      – Ну, это всегда пожалуйста! – кивнул Артюх.

      К подъезду подали два джипа. Для него и для охраны. Шалман лично проследил за тем, чтобы его машину обследовали сканером. А вдруг она заминирована? Но все было чисто.

      Шалман сел в джип. Водитель завел двигатель. И в это время что-то громко и протяжно завыло. Как будто авиационная бомба с большой высоты на машину падала. От ужаса кровь застыла в жилах.

      – Что это? – выдавил из себя Шалман.

      – Да это где-то под мотором… – сказал водитель, бледный как полотно.

      Через несколько минут Шалман разглядывал муляж взрывного устройства. Его извлекли из-под машины. Все настоящее, только вместо взрывчатки обыкновенное мыло. А еще звуковой сигнал. Имитация взрыва…

      – А могло рвануть, – сказал Шалману начальник его личной охраны.

      Вид у него такой, словно он уже настроился сделать себе харакири. И неудивительно.

      – Ты мне за это заплатишь! – Шалман готов был голову ему оторвать.

      – Так я ж все как надо сделал. Только сканер не взял эту штуку.

      – А как эту штуку под машину сунули?

      – Прозевали, – начальник охраны обреченно вжал голову в плечи.

      – Вот я тебе твое зевало и порву.

      На начальнике охраны Шалман всего лишь срывал свою злость. А злился он на Сапунова. Понимал, от кого этот сюрприз.

      Сапунов предупредил его не только словом. Он подкрепил свою угрозу делом. С таким же успехом он мог установить под машиной настоящую бомбу. Этот день мог стать последним в жизни Шалмана.

      Да, противник у него серьезный. Очень серьезный. И есть ли смысл с ним связываться?

* * *

      Мужик поплыл. Конкретно шифер набок съезжает. Глаза горят, руки трясутся, вот-вот пена на губах появится.

      – Э-э, ты чо, в натуре, угомонись! – пытался осадить его Гиря.

      Да только все без толку.

      – Ну давай еще разок раскинем! – умолял он.

      – Да тебе, дятел, и на кон нечего ставить.

      Зимние вечера долгие. В бараке тепло, сухо, мухи не кусают. Вертухаев нет. Активисты, козлы хреновы, языки в задний проход засунули, в углы забились и сидят там молчком, как крысы. Блатные тоже в своем углу за перегородкой в «стиры» шпилятся от нечего делать да водку жрут.

      Гиря со своими корешами тоже в одной куче. «Семья» у них конкретная. Спортсмены, рэкетиры. «Коренные» их «животными» за глаза называют. Только обижать не обижают. Понимают, что спортсмены – пацаны крепкие и друг за друга горой. Если вдруг что, ворам не поздоровится.

      И у них тоже водочка есть. Привет с воли. И с картишками