Понедельник начинается в субботу. Аркадий и Борис Стругацкие

вешалку (вешалка тоже была на месте). Телефон звонил. За стеной в комнате у старухи было тихо. Тогда я соскочил на пол, отворил дверь (щеколда была на месте) и вышел в прихожую. Телефон звонил. Он стоял на полочке над большой кадушкой – очень современный аппарат белой пластмассы, такие я видел только в кино и в кабинете нашего директора. Я взял трубку.

      – Алло…

      – Это кто? – спросил пронзительный женский голос.

      – А кого вам надо?

      – Это Изнакурнож?

      – Что?

      – Я говорю, это изба на курногах или нет? Кто говорит?

      – Да, – сказал я. – Изба. Кого вам нужно?

      – О дьявол, – сказал женский голос. – Примите телефонограмму.

      – Давайте.

      – Записывайте.

      – Одну минутку, – сказал я. – Возьму карандаш и бумагу.

      – О дьявол, – сказал женский голос.

      Я принес записную книжку и цанговый карандаш.

      – Слушаю вас.

      – Телефонограмма номер двести шесть, – сказал женский голос. – Гражданке Горыныч Наине Киевне…

      – Не так быстро… Киевне… Дальше?

      – «Настоящим… предлагается вам… прибыть сегодня… двадцать седьмого июля… сего года… в полночь… на ежегодный республиканский слет…» Записали?

      – Записал.

      – «Первая встреча… состоится… на Лысой Горе. Форма одежды парадная. Пользование механическим транспортом… за свой счет. Подпись… начальник канцелярии… Ха… Эм… Вий».

      – Кто?

      – Вий! Ха Эм Вий.

      – Не понимаю.

      – Вий! Хрон Монадович! Вы что, начальника канцелярии не знаете?

      – Не знаю, – сказал я. – Говорите по буквам.

      – Дьявольщина! Хорошо, по буквам: Вервольф – Инкуб – Ибикус краткий… Записали?

      – Кажется записал, – сказал я. – Получилось – Вий.

      – Кто?

      – Вий!

      – У вас что, полипы? Не понимаю!

      – Владимир! Иван! Иван краткий!

      – Так. Повторите телефонограмму.

      Я повторил.

      – Правильно. Передала Онучкина. Кто принял?

      – Привалов.

      – С приветом, Привалов! Давно служишь?

      – Собачки служат, – сердито сказал я. – Я работаю.

      – Ну-ну, работай. На слете встретимся.

      Раздались гудки. Я повесил трубку и вернулся в комнату. Утро было прохладное, я торопливо сделал зарядку и оделся. Происходящее казалось мне чрезвычайно любопытным. Телефонограмма странно ассоциировалась в моем сознании с ночными событиями, хотя я и представления не имел, каким образом. Впрочем, кое-какие идеи уже приходили мне в голову, и воображение мое было возбуждено.

      Я еще не знал, как развернутся события, но уже был готов с энтузиазмом окунуться в них. Я уже обдумывал кое-какие эксперименты с книгой-перевертышем (она по-прежнему лежала на подоконнике и была теперь «Последним изгнанником» Олдриджа), с говорящим зеркалом и с цыканьем. У меня было несколько вопросов к коту Василию, да и русалка, живущая на дубе, представляла