Брат, мсти за любовь. Владимир Колычев

и самой вдруг захотелось перекреститься.

      – О-о, не понял, Митрич, в натуре, ты этта, чо, телку, типа, снял? – пробасил один.

      И впился в Марту тяжелым оценивающим взглядом.

      – А чо, не слабая киска, – похабно усмехнулся второй. И нагло у нее спросил: – За сотку со мной пойдешь?..

      – Что? – не сразу поняла Марта.

      А когда до нее дошло, она чуть не закричала от боли и страха. Именно такие вот уроды изнасиловали ее. Она обхватила голову руками, ее затрясло. Казалось, еще немного, и она упадет на пол и забьется в психическом припадке.

      – Эй, ты чо, в натуре, это, шифер, блин, набок съехал? – растерялся первый браток.

      – А ну валите отсюда! – неожиданно рыкнул Митрич. – Совсем одурели! Нормальную девчонку с собой тянут... Я еще Генчику скажу...

      – Да ладно, Митрич, замяли, – пошли на попятную братки. Видимо, испугались какого-то Генчика.

      – И Любке скажу, – не унимался Митрич.

      – Любке?.. Эта которая с Анкой?..

      – Вот-вот...

      – А она-то чо?

      – Это Марта – родная сестра Любки. А ты ей сотку предлагаешь. Совсем оборзел, да?

      – Любкина сестра, да... Не, ну ты, Митрич, сразу бы сказал. А то молчишь, блин... Ты, Марта, этта, типа, извиняй...

      – Все, исчезли...

      – Да ладно, Митрич, нам бы это...

      – Я сказал, исчезли! – гаркнул Митрич.

      Мордовороты испарились.

      Только Марте не было от этого легче. Ее продолжало трясти. Страх по-прежнему сжимал ее душу ледяной рукой. Это хорошо, что Митрич сумел остепенить этих подонков. А вдруг они разозлятся да вернутся. Митрича изобьют, а ее зверски изнасилуют...

      Следующего раза она точно не переживет...

      Митрич подсел к ней. Начал гладить по спине.

      – Ты чего так испугалась? – спросил. – Неужто уже настрадалась от таких вот?..

      Марта часто закивала.

      – Да ты не обращай внимания... Они скоты. Натуральные скоты... Но у них есть пастух. Он тебя в обиду не даст. И Люба всегда заступится...

      Вот здесь начиналось самое непонятное.

      – А они что, Любу боятся? – Марта оторвала руки от лица и сквозь слезы посмотрела на Митрича.

      – Ну, не боятся. Так, побаиваются... Не все, понятное дело. Но эти да, их Люба приструнить может...

      – А почему?

      – А ты не знаешь?

      – Нет...

      Митрич ответил не сразу. Долго о чем-то думал, как будто взвешивал все «за» и «против».

      – Если тебе Люба ничего не говорила, то и я молчу, – наконец заключил он. – Ты давай вот водочки выпей. Успокоиться надо...

      Митрич откупорил бутылку, налил полстакана, пододвинул Марте. Достал из холодильника вскрытую банку маринованных огурчиков, подцепил один, на вилке поднес ей.

      – Выпей, закуси... Полегчает...

      Марта выпила. Водка горькая, гадкая, слезу вышибает. Но зато от нее действительно полегчало...

      Домой она приехала под вечер. У Митрича засиделась. Сначала ждала, когда «поэты» отстреляются. Потом просто сидела – руки у нее тряслись, стрелять она не могла. И только когда более-менее оправилась от встречи с братками, пошла на электричку.

      Возле