Брат, мсти за любовь. Владимир Колычев

слушала его, на ее щеках играл румянец. В один прекрасный момент Никита вдруг понял, что он говорит стихами. Что-то про чудное мгновенье, Пушкин из школьной программы. Роза слушала его, в ее глазах горел огонь. Им было хорошо вместе. И как-то само собой получилось, что ее маленькая теплая ладошка оказалась в его руке...

      Время летело незаметно. Никита и опомниться не успел, как наступил вечер, а затем ночь. А он все продолжал сидеть на диване за чашкой кофе, который давным-давно остыл.

      И есть ему хотелось. Только этого он будто и не замечал.

      – Я, наверное, пойду...

      Ему пришлось приложить значительное усилие, чтобы вырвать себя из этого счастливого сна наяву.

      – Да, уже поздно...

      И Роза, казалось, тоже опомнилась. Ее красивые глаза перестали светиться, подернулись печалью. Она не хотела, чтобы он уходил.

      – Одиннадцать пятнадцать, – заметил Никита.

      – Так поздно? – встрепенулась она.

      И удивленно посмотрела на пустой столик.

      – Никита, вы очень страшный человек...

      – Почему?

      – Вы кот Баюн, вот вы кто. Все, молчите! – Она поднялась, закрыла глаза и вытянула вперед руку, ладошкой закрылась от него. – Сейчас вы меня снова заговорите... Я буду слушать вас. А вы будете говорить и думать, будто я плохая хозяйка...

      – Что за вздор?

      – Это не вздор... Уже скоро полночь, а мы с обеда во рту маковой росинки не держали...

      Точно, с самого обеда. Это ж надо, больше четверти суток он у нее в гостях. И это время пролетело для него как один миг.

      – Вы, Никита, остаетесь у меня. Я постелю вам в гостиной... Но это будет потом. А сейчас вы можете посмотреть телевизор. А я пока на стол что-нибудь приготовлю...

      Роза исчезла на кухне. Никита остался в гостиной. И только сейчас обратил внимание на обстановку. Дорогие обои, новая мягкая мебель, гарнитурная стенка. Видеодвойка «Панасоник».

      Роза собирается постелить ему здесь. Значит, есть еще комната. Спальня. Никита, пожалуй, не прочь был бы попасть туда... Хотя... Он вдруг поймал себя на мысли, что секс – это не основное, что он хотел бы от Розы. Эта девушка сводила его с ума своей ангельской чистотой... Теперь он понимал, что такое платоническая любовь...

      Появилась Роза. В руке у нее чистое полотенце. На лице милая застенчивая улыбка.

      – Никита, ужин будет скоро готов. А сейчас, если желаете, можете принять душ...

      Никита желал. И скоро наслаждался теплом упругих струй. А потом Роза тоже принимала душ. И Никите пришлось хозяйничать на кухне. Он перехватил эстафету у хозяйки, с успехом справился с заданием – дотушил кролика.

      После душа Роза некоторое время хлопотала в своей спальне. А потом вышла к Никите.

      Он с трудом сдержал удивление. Роза уже не была ослепительной блондинкой с длинными вьющимися волосами. Темно-русые волосы, стрижка «каре». И косметика на лице была уложена по-другому. Внешне она изменилась. Но это была все та же Роза, милая, нежная, трогательно-застенчивая...

      – Ты удивлен? – скорее утверждая, чем спрашивая, сказала она.

      – Признаться, да...

      – Это мои настоящие волосы, а то был парик.

      – Я так и понял.

      –