Этому в школе не учат. Сергей Зверев

ГУЛАГу, тоже не шибко доброму порой! У немца все механически, а с машиной не договоришься.

      – Мои последние дни, – прошептал ему Старый Амадей.

      – Да ты чего говоришь-то?!

      – Чую, не выкарабкаюсь. Они же сказали – жиды и большевики под откос.

      – А кто знает, что ты из евреев?

      – Они узнают. Продаст кто-нибудь. Свою жалкую жизнь выкупая.

      – Да не бойся. Ты и не такое, наверное, в жизни переживал.

      – Переживал и пережил. А тут не переживу. – И старый вор-медвежатник, специалист по сейфам и железным ящикам, как-то внимательно, будто пытаясь просверлить насквозь, посмотрел на Кургана.

      – Не бойся. Главное, не наделать глупостей, – беззаботно бросил Курган.

      Полночи он не спал. Тревожно и напряженно думал, просчитывая свои перспективы. Надо что-то предпринимать. Если бы он по жизни расслаблялся, то и самой жизни у него уже не было бы. Но в нужный момент он всегда совершал нужный поступок. Вот и сейчас – дело осталось за поступком.

      Под утро он заколотил в дверь камеры, требуя коменданта. Сокамерники с подозрением и изумлением смотрели на него.

      – Ты что делаешь, пес?! – воскликнул Амадей, которого обожгла неожиданная догадка.

      – Надо. Очень надо! – пробормотал, как пьяный, Курган.

      И опять заколотил ладонью по двери.

      – Что стучишь? – спросили на русском языке – немцы уже подобрали себе местных во внутреннюю охрану.

      – Мне к коменданту! К коменданту давай!

      Засов с лязгом отошел. У двери стояли двое дюжих охранников, у одного из них был автомат. При большевиках внутренней охране запрещалось ходить с оружием. Но у германца правила другие – если что не по ним, сразу стреляют.

      – Выходи! – крикнул охранник. – Упаси тебя бог, если зря побеспокоил!

      Отдельный кабинет раньше принадлежал начальнику тюрьмы. Там чопорный комендант, тот самый, похожий на цаплю, глянул на посетителя через свои круглые очки, как на насекомое – что, мол, нужно этой жужжащей мухе, и не стоит ли ее прихлопнуть?

      – Я могу показать еврея, разыскиваемого в Варшаве и сочувствующего коммунистам.

      Пухленький переводчик быстро заголосил, переводя коменданту эту весть.

      – И кто он? – спросил комендант.

      – Кличка Старый Амадей. Сидит со мной в камере.

      – Очень хорошо. Ты разумный человек.

      – Только не отправляйте меня обратно. Меня там убьют.

      – Посмотрим. Может, ты будешь полезен, и твоя судьба изменится к лучшему…

      Глава 4

      – Не по-партийному это, товарищ Лукьянов, – занудствовал инструктор нашего райкома партии и мой старый добрый знакомый Алексей Дудянский, по габаритам похожий на одесского биндюжника.

      – Что не по-партийному? – удивился я.

      – Сразу бить человека в лицо.

      – Еще как по-партийному! – Я потянулся к чашке остывшего чая, стоявшей на тумбочке около моей больничной кровати. – Что, смотреть надо было, как он народ баламутит?!

      – А отойти в сторону, найти представителей власти и передать его в их руки?

      Как