Лабиринт кочевников. Алексей Бессонов

специалист, умная, волевая такая. Вдова, дети в Питере, все в порядке. Не бабка чокнутая, никак. Следаку четко заявила: были на чердаке бандиты. Были, и все тут. Она ясно слышала, как ейный сундук потрошат. Как они туда попали? Куда потом делись? Это все идиотизм – плюнул и забыл, да вот мэр так не считает.

      Климов задумчиво потер лоб.

      – Слушай, – произнес он, откупоривая новую бутылку виски, – а в тех домах, откуда мужики пропали, на чердаках все в порядке было?

      – Ч-что?! – Сомов, морща лоб, смотрел на друга с искренним недоумением. – Что ты этим хочешь сказать?

      – На чердак к ним эксперты поднимались?

      – Они оба дома перерыли по пять раз сверху донизу. И гаражи, и погреба, и сараи, и все на свете.

      – Ты не понял, Вадя. На чердаках разгрома не было? Вещей разбросанных, пыли стертой… ну?

      – Так, Климов, – Вадим постучал пальцем по столешнице, – ты из меня дурака не делай, пожалуйста. А то я начну подозревать, что ты с этой Симонянихой уже успел в сговор вступить. При чем тут чердаки? Опера людей искали, трупы, вероятно. Они когда на чердак поднимались, их там пыль не интересовала в тот момент.

      – Чердаки были открыты или закрыты? – перебил его Климов.

      – Яныч, ты… псих ты чокнутый.

      Сомов сунул руку в карман пиджака, вынул дорогущую «Нокиа» и набрал какой-то номер. Потом, приложив к губам палец, вышел сперва в прихожую, а там и на крыльцо. Входную дверь он плотно прикрыл за собой.

      Говорил Сомов долго, минут пять-семь: Климов успел выкурить сигарету и даже заволновался, не замерзнет ли его друг там без куртки. Когда дверь наконец хлопнула снова, Ян в нетерпении встал со стула.

      Вид у подполковника был не то что озадаченный, хуже: бледный. Сев за стол, он налил себе на два пальца, выпил, подцепил вилкой кусочек ветчины.

      – Значит, так, Яныч… У водителя, у Зарифуллина этого, замка на люке не было, и люк был закрыт. Но! На чердаке у него хранилась куча паркета – они с женой ремонт делать собирались, все такое. Опера, когда на чердак лазили, за паркет заглядывали, само собой – они ж, повторяю, труп искали. Так вот, говорят, связки были не то чтобы раскиданы, а как-то так неаккуратно лежали. Будто кто-то их с места на место таскал. Но на это внимания не обратили – мало ли что там Зарифуллин делал, может, искал чего. Там еще ведра всякие стояли, банки с лаком закупоренные. Это, значит, у гражданина Зарифуллина такое дело. А вот у бухгалтера Сергеева… Оторву я кому-то голову! У Сергеева ход на чердак – через кладовку. Там и люк был нараспашку, и свет в кладовке горел! Но в тот день было солнце, конец марта уже, все потекло: решили, что парень открыл люк для проветривания. Нет, чердачное окно было опять-таки закрыто. А на чердаке у него старые журналы лежали и ковер драный, скрученный. И там еще барахло всякое старое, от отца осталось. Все на месте, мать его подтвердила. Но люк был открыт… Ох и втравил ты меня, Яныч. Я ж теперь спать не буду. Это что ж получается: нечистая сила, проникнув на чердаки к гражданам Зарифуллину и Сергееву, дурковала у них над головами, а когда упомянутые