Долг воина. Максим Волжский

ернуть ему долг и отсылал мысленные поцелуи своим любимым женщинам за их доброту и верность. Старик отсчитывал сначала минуты, затем минуты разбивались на рваные отрезки, вмещая в себя, то годы воспоминаний о его юности, то мудрый покой вполне зрелого возраста. Старик вспоминал фронтовых друзей, он видел их светлые лица и ждал встречи с ними. Он думал неспешно и ни о чём не жалел.

      – Хорошее местечко мне подобрали внуки. Отдельная палата. Светло. Чисто. Спокойно. Кормят хорошо. Ну, прямо курорт. Под боком никто не кряхтит и не чахнет. Лежу здесь один тихонько, чешу сухую ладонь и жду. Жду пресный завтрак, медсестру с её иглами и припарками, жду заботливых родственников со сладкими соками и связкой бананов. Но, это всё хорошие, добрые ожидания. В основном о смерти думаю. Хочу, встретить достойно костлявую. Можно сказать, что охочусь на неё. Надо же, как-то развлекать себя. Смерть где-то рядом ходит. Играет со мной. Жаждет неожиданно в плен взять. Иногда приближается она. Зависает и дышит холодно мне в лицо. Пугает. Схватить её несколько раз пытался, ну, где уж там. Старый я совсем, дряхлый, словно пень трухлявый. Ловкость утеряна навсегда. Но я, конечно, держусь. Пообещал вот внукам на прошлый Новый год, что дотяну до сотни. Осталось продержаться всего два месяца и юбилей. Сто лет будет мне. Праздновать с шампанским уже не получится. Болит всё внутри, даже песню не спеть, какие уж там пляски под гармонь. Мучают меня осколки германской гранаты, будь они не ладны. Шевелятся, где-то в середине живота, спасу от них нет. Столько лет прошло, а всё покоя нет от немца проклятого.

      Старик на мгновение открыл глаза, повернул голову и, посмотрев в большое окно, увидел голубое небо, пушистые облака схожие с профилями былых вождей. Он несколько раз медленно моргнул, затем отвернулся от окна, зажмурился от усталости и задумался вновь.

      – Что-то прохладно стало и совсем тихо. Уснули, что ли, все? Вроде утро на дворе, а они как не живые. Были бы у меня силы, я устроил бы лентяям взбучку; но не могу. Ноги не то, что не слушаются, они слабые, встать на них невозможно. Гнутся зараза, как у новорождённого мальчика, хоть ты расшибись. Один раз хотел подняться сам, так чуть не погиб, прости меня Господи. Перепугал весь персонал на этаже. И, кстати, где он? Почему медсестру не слышно, где врачи пропадают? Сделали бы укол, что ли, да уснул я спокойно.

      Персонал больницы работал в привычном режиме. Врачи совершали утренний обход, проверяя своих пациентов. Повара готовили обед, а сиделки и нянечки спешно убирались в комнатах больных людей. Заглянула в палату к деду и медсестра. Женщина средних лет, шаркая тапочками, подошла к больничной койке ветерана: