Академия Сумеречных охотников. Хроники. Кассандра Клэр

беспомощно барахтаясь под напором воспоминаний, обрушившихся на него, как многотонный водопад.

      Саймон и прежде помнил своего бывшего соседа по комнате. Помнил, что они были друзьями. Звали парня Джорданом. И этого Джордана убили. Вот только память до сих пор молчала о чувствах, которые он тогда испытывал. Каково это было – когда мать выгнала Саймона из дому и Джордан пригласил его пожить. Когда они разговаривали о Майе. Когда, болтая с ним, заливисто смеялась Клэри, – неудивительно, Джордан отлично умел нравиться девчонкам. Когда он, неизменно добрый и терпеливый, возился с ним, словно Саймон был не надоедливым вампиром, а работой, за которую платят большие деньги.

      Он вспомнил, как Джейс с Джорданом рычали друг на друга, а через пять минут уже резались в «иксбокс». Как Джордан нашел его, Саймона, когда он пытался уснуть на жестком полу гаража. С каким неизбывным сожалением и вечной виной во взгляде он смотрел на Майю.

      А еще Саймон помнил, как держал в руках его кулон с надписью «Praetor Lupus» – там, в Идрисе, когда Джордана уже было не вернуть. С тех пор он не раз сжимал в кулаке тяжелый кусок металла, пытаясь вернуть воспоминания и спрашивая себя снова и снова, что означает этот латинский девиз.

      Саймон знал, что Джордан был его соседом по комнате. А потом пал одной из многочисленных жертв войны.

      Но не понимал, что все это значит. Просто не мог почувствовать.

      До сегодняшней ночи.

      Воспоминания ударили так мощно, что на мгновение стало невозможно дышать, словно все камни Академии разом обрушились ему на грудь. Саймон выпутался из простыней, свесил ноги на край кровати и с облегчением почувствовал под ступнями остужающий холод каменного пола.

      – Что… что такое? – пробормотал Джордж. – Опоссум вернулся?

      – Джордан мертв, – отстраненным, бесцветным голосом ответил Саймон. И спрятал лицо в ладонях.

      Воцарилась тишина.

      Джордж не спрашивал его ни о чем. Ни кто такой Джордан, ни зачем ради него посреди ночи вскакивать с кровати. Вряд ли Саймон бы смог объяснить ему тот клубок из горя, вины и бог знает каких еще чувств, которые терзали сейчас его грудь; как он ненавидит себя за то, что забыл Джордана, хотя все равно не смог бы ничем помочь; как он себя чувствовал, когда впервые понял, что Джордан погиб, – и когда снова и снова об этом вспоминал, бередя старую рану. Рот наполнился горечью, словно Саймон нахлебался старой-старой, древней крови.

      Джордж потянулся и сжал его плечо, но руку убирать не спешил. Теплая и сильная, она стала якорем, наконец вытащившим Саймона из холодных, мрачных глубин собственной памяти.

      – Мне очень жаль, – прошептал Джордж.

      Саймону тоже было очень жаль.

      Назавтра на обед снова был суп. Как и всегда. Утром, днем и вечером им дают все время одно и то же. Саймон уже не мог припомнить, как он раньше жил без этого восхитительного блюда, и потерял надежду когда-нибудь оказаться в мире без супа. Впору задуматься, есть ли у Сумеречных охотников руна, защищающая от цинги.

      Они, как обычно, сидели