Гормон счастья и прочие глупости. Екатерина Вильмонт

заколку для волос. – А в ванной бутылка из-под водки. Следы ночного гульбища налицо. Тебе опохмелиться надо!

      – Думаешь? – простонал он.

      – Уверена… И хамсин тут ни при чем.

      – А массаж?

      – Перетопчешься.

      – Тогда дай чего-нибудь выпить.

      – Где я тебе возьму?

      – Бусечка, помоги!

      – Ладно, попрошу у Гордиенко.

      – Нет, только не это!

      – Почему?

      – Буська, но я же руководитель группы… Неудобно. Умоляю!

      – Где я тебе с утра раздобуду выпивку, если не у наших?

      – О, знаю! Я сейчас закажу в ресторане. Только все равно заказывать придется тебе, я ж плохо говорю по-английски.

      – А на иврите еще не наблатыкался?

      – Наблатыкался? Это еще что за словечко? Кошмар какой-то! Звони, Буська, не медли, бога ради!

      Я позвонила и заказала ему спиртное.

      – И почему я вечно должна расхлебывать твои делишки? Помнишь, как ты спьяну назначил свидание моей подружке, а потом звонил и умолял меня отмазать тебя, ты забыл, что в этот вечер футбол по телевизору. А девушка-то уже губы раскатала, бедняжка. И ведь я ее предупреждала, чтобы она ни одному твоему слову не верила…

      – Вероятно, такова сила моего обаяния.

      – Нет, сила ее идиотизма. На тебе же аршинными буквами написано: чудовищный бабник!

      – Не выдумывай, я не бабник! Ну или пассивный разве что… Я иногда сижу себе, никого не трогаю, а они лезут… Помнишь, у меня, когда Франтик был…

      – Помню Франтика, чудный был пес.

      – Чудный-то чудный, но уж если учует где течную суку, так его ничем не удержишь, с поводка срывался, из дому удирал, скотина.

      – Ты это к чему?

      – Просто вспомнил его в связи с одной… У нас на бульваре тогда ходила одна с борзой. Ох, как она меня доставала… Я от нее бегал…

      – Ты сейчас всех своих баб вспоминать будешь? Или только тех, от которых бегал? Кстати, ты от той борзой убежал или тебя все-таки настигли?

      – Настигли… – тяжело вздохнул он. – Но потом я, к счастью, уехал на гастроли. Слушай, Буська, а мне легче стало! Ты, как всегда, меня спасла.

      – Это коньяк. Ладно, я пошла завтракать!

      – Я тоже сейчас спущусь. Ты мне там сделай два бутерброда с селедкой. Хотя вообще-то я бы предпочел сейчас тарелку щей.

      – Да?

      – Да! А ты хочешь сказать, что можешь мне и это обеспечить?

      – Вообще-то конечно, но не сегодня.

      – Как?

      – Объясняю! Ты трахаешь местное население не в гостинице, а на дому. Но заранее оговариваешь, что на завтрак тебе нужны щи. Думаю, любая эмигрантка из СНГ сварит тебе целую бадью.

      – Дура ты, Буська, но рациональное зерно в этом есть.

      За завтраком собралась вся наша труппа. И говорили только о хамсине.

      – Мне горничная сказала, что к вечеру он должен сломаться, – поведал собравшимся Златопольский.

      – Дай-то бог, – вздохнула Барышева, – просто ни на что нет сил. Я хотела сегодня пробежаться по магазинам, и вот на тебе. Носа не высунешь. Интересно, а в хамсин хоть кто-то придет