Ельцин как наваждение. Записки политического проходимца. Павел Вощанов

дефицит, от заграничной жвачки до сырокопченой колбасы.

      – О чем вы хотите поговорить?

      – Об аварии с Ельциным.

      Вон оно что! Сейчас примется взывать к моей гражданской совести и убеждать, что я должен (просто-таки обязан!) написать «объективную статью» о том, что Ельцин в тот день сам был за рулем, и к тому же выпивши, и без прав, и что он своим безрассудством поставил под удар безопасность и жизнь граждан, рядовых москвичей. Такое я переживал уже не раз.

      – Я хочу рассказать, как все было.

      – А откуда вы знаете, как все было? Вы разве там присутствовали?

      – Присутствовал. Практически с того момента, как машины столкнулись.

      – Что вы там делали?!

      – Павел, вы же опытный человек…

      – Понял. Вопрос снят. Рассказывайте.

      – Не так был страшен удар, как скрип тормозов и скрежет покореженных «Жигулей». Сидевший за рулем старик выскочил и давай возмущаться. То на свою машину руками показывает, то на вашу. Но когда Ельцин, наконец, сумел открыть помятую дверь и вылез наружу, тут он и вовсе онемел – стоит как вкопанный, глаза выпучил и рот беззвучно открывает, словно рыба, которую из воды вынули.

      А Ельцину хоть бы что! Даже не взглянул на разбитые машины – махнул рукой то ли охраннику, то ли помощнику: «Пошли, без нас разберутся!», и зашагал назад в сторону своего дома. Я, понятное дело, остался на месте – надо было посмотреть, чем все кончится. Такой порядок.

      А улицу паралич разбил. Из трех дорожных полос в сторону области две перегорожены столкнувшимися машинами, а крайнюю правую наглухо закупорил троллейбус. Дергается взад-вперед и никак не может протиснуться между машинами и фонарным столбом на краю тротуара. Те водители, что были недалеко и видели, как Ельцин вылезал из машины, смотрели на происшествие с терпеливым участием. Зато те, что не были очевидцами, выкрикивали всякие ругательства и время от времени жали на клаксоны.

      Милиция приехала, когда дело уже шло чуть ли не к самосуду. Расположение машин относительно осевой линии не оставляло сомнений в том, кто виновник дорожного происшествия. Но документы вашего водителя и упоминание имени Ельцина, видимо, возымели успокаивающее действие – молоденький лейтенант заговорил с вашим водилой участливо и без агрессии:

      – Ну, что ж вы так, а? Видели же, какое тут движение? Разве ж развернуться?

      Его напарник занялся водителем «Жигулей»:

      – А вы, товарищ, почему перестраиваетесь перед самым светофором? Разве не видели, что пересекаете сплошную линию?

      Старик непонимающе пожал плечами:

      – Так по этой полосе никто и не ехал, а троллейбус стоял и не двигался, вот я и решил, что…

      – Вы сами на дороге ничего не должны решать, за вас решают правила дорожного движения, а вы их сейчас грубо нарушили.

      – Это я грубо нарушил?! – казалось, от возмущения старик сейчас снова потеряет дар речи. – Конечно, это я стою поперек дороги!

      – А