Записки юного синоптика. Сергей Молодняков

к спартанским, абитуриенты лишены соблазнов большого города и при этом не являются разлагающим элементом для курсантской массы.

      Нам повезло, экзамены мы сдавали в самом училище. Разместили нас в казарме на первом этаже, где мы и прожили затем три счастливых года.

      В памяти осталось немного из событий тех суматошных дней «абитуры». Спали на двухъярусных кроватях, питались в солдатском зале курсантской столовой. Это потом мы узнали, что норма питания для курсанта посытнее и получше. А пока всё казалось очень романтичным и вкусным, даже перловая каша, которую здешние старожилы называли «кирзой» или «шрапнелью».

      Контингент поступающих был очень разнообразен, впрочем, как и возраст: от неполных семнадцати до двадцати трёх лет. Из абитуриентской массы запомнились Сергей Добровольский, с гитарой и в красной рубашке, и ещё один очень взрослый товарищ, который приехал поступать пятый год подряд, для него это была последняя возможность стать курсантом.

      Экзаменов было четыре: математика письменно, математика устно, физика устно и русский язык – сочинение. Кроме этого, мы должны были проходить повторную медицинскую комиссию, тестирование, называвшееся «профотбором», сдавать нормативы по физической подготовке (бег на 1 км, подтягивание на максимальное количество и бег на 100 метров). На заключительном этапе – мандатной комиссии (27–28 июля) – озвучивались имена тех, кто поступил.

      Перед сдачей первого экзамена нас разделили на несколько «потоков». Набрать на курс предполагалось менее полутора сотен, а абитуриентов набралось более четырёхсот.

      В первом «потоке» на экзамен запустили подавляющее большинство «иногородних». Если сказать, что математика письменно была «ночью избиения младенцев», то это не передаст реального ужаса этого экзамена. Вариантов заданий было около десяти, в каждом – семь заданий, но сложность их была такова, что потом часть заданий не смогли решить студенты старших курсов с факультета прикладной математики, и даже преподаватели училища. Короче, это была явная диверсия, девяносто процентов сдававших получили неудовлетворительные оценки. Вашему покорному слуге повезло: трудовая «тройка». А парень-бедолага с пятью «заходами» снова уехал домой. Естественно, что в ход экзаменов мгновенно были внесены коррективы и следующие два «потока» сдавали его с совершенно другими заданиями.

      Дальше было весело. Ведь «убив» на первом же экзамене большинство иногородних кандидатов, командование училища вольно или невольно получало неестественно большой процент «воронежских» курсантов на метеорологическом (престижном) факультете. А это уже давало основание усомниться в «чистоте» организации вступительных экзаменов. Поэтому для «разбавления» местного контингента оставшихся «в живых» иногородних абитуриентов несли через все остальные испытания буквально на руках.

      Потом неоднократно приезжали различные комиссии из Москвы и с пристрастием допытывались о результатах тех приёмных экзаменов. Даже на втором курсе перед увольнением в город местных курсантов с нашего курса инструктировали, что при обращении к ним незнакомых офицеров,