История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2. Николай Федорович Дубровин

молодых девушек, родственниц покойного или неутешной вдовы, окружают и поддерживают ее. Волосы ее распущены, и на ней надета длинная черная шерстяная рубашка, с открытою грудью; лицо, грудь и руки исцарапаны и избиты до крови.

      Выслушав выражения участия и скорби, которые высказывает приезжий по поводу постигшего ее горя, вдова вводит его в комнату, где плач и рыдания, сопровождаемые ударами в лицо и грудь, снова возобновляются с удвоенною силой и продолжаются до тех пор, пока вдова не придет в изнеможение. Эти сцены должны повторяться с каждым новым приезжим до самых похорон.

      Между абхазцами, даже и христианами, до сих пор поддерживается обычай хоронить умерших по лесам, или близ дорог, или близ домов, но не в церковной ограде. Через несколько недель после похорон семейство умершего обязано совершить поминки по нем. На поминки собирается множество народа, они продолжаются не менее трех суток, в течение которых все живут за счет родственников умершего. Поэтому, как бы в покрытие издержек и расходов, каждый гость обязан сделать посильный подарок. Он приносит то, чем богат: оружие, сукно, холст, материю, лошадей, скотину, баранов, домашнюю птицу, зерно и проч.

      Поминки происходят почти всегда на открытой поляне, где-нибудь поблизости от деревни.

      «Вся поляна была покрыта людьми и лошадьми, – говорит очевидец одних поминок, – расположенными живописными группами под тенью высоких шелковичных дерев, обвитых виноградными лозами.

      Народу собралось более двух тысяч. В открытом поле стояли подмостки с кроватью, убранной коврами, материями и платьем, принадлежавшим покойнику. Возле подмостков сидела вдова под черным покрывалом, окруженная множеством молодых и очень хорошеньких женщин, в самых ярких нарядах. Недалеко от нее братья покойника держали под уздцы трех лошадей, оседланных разными седлами, детским, щегольским с серебряными украшениями и боевым. Когда я приехал, все еще были заняты утренним угощением. Груды вареного мяса и баранины истреблялись с неимоверной скоростью; котлы с просом кипели во всех местах, вино, разносимое в глиняных узкогорлых кувшинах, лилось ручьем».

      По окончании трапезы и насыщения желудков народ образовал огромный круг, в середину которого, и в сопровождении импровизатора, ввели лошадь, оседланную детским седлом. Импровизатор рассказывал, рифмованным напевом, как рос покойный в детстве, на радость и утешение своих родителей. Когда введена была лошадь с красным сафьянным седлом, он пел народу о красоте и ловкости умершего, составлявшего предмет вздохов многих абхазских красавиц; при появлении лошади с боевой сбруей восхвалялись военные достоинства, храбрость и хитрость покойного. Конец каждой фразы импровизатора сопровождался громкими вскрикиваниями толпы и ударами по лицу, в знак скорби и сожаления. Каждое утро в течение трех дней повторялась аккуратно эта церемония, со всеми ее подробностями. После того стреляли из ружей «разными способами, с присошек и с руки, в неподвижную и подвижную мишени, в