Дорогами тьмы. Филиппа Грегори

в городе входила в повседневное русло, и все делали вид, что город не захвачен ордой безумных танцоров.

      – Я бы сходила к мессе, – мечтательно протянула Изольда. – Церковь – только площадь перейти.

      – Лучше оставаться внутри, – заметила Ишрак.

      – Я бы вам не советовал, – прервал ее какой-то мужчина. – Оставайтесь лучше здесь, в четырех стенах. Целее будете. Вас бы тянуло на улицу, если бы там, допустим, свирепствовала чума? Разумеется, нет, если в вас, конечно, есть хотя бы крупица здравого смысла.

      Входная дверь вздрогнула от стука. Хозяйка глянула в глазок, восторженно взвизгнула и отворила тяжелый засов. В таверну, сгибаясь под тяжестью увесистого тюка, вошел бродячий торговец.

      – Куда подевался рынок? – возмутился он, сбрасывая поклажу. – Прихожу я сегодня товар показать, и – ни единого лотка на обычном месте, ни единой души на набережной. Стучишь в дверь – никто не отворяет. Где все?

      – Не до рынков теперь нам, – строго ответила хозяйка, – пока у нас тут плясуны хороводят. Ничего не покупают, ничего не продают, знай головы морочат честным людям. Вот и барышни эти сидят взаперти, боятся, что их заставят танцевать. А что ты продаешь? Что тебе принести выпить, поесть?

      – Кружку эля и чего-нибудь перекусить.

      Торговец, невысокий, ростом с Изольду, худощавый человек, очень загорелый, с серебряной круглой серьгой, по-пиратски болтающейся в ухе, темными волосами, забранными в хвостик, и морщинистым лицом, растянутым в беспрестанную улыбку, прислонил разбухший от товара куль к ножке стола и придвинул себе стул.

      – Что, барышни, посадили вас под замок? – сочувственно кивнул он Изольде и Ишрак. – Такая потеха, что только ноги уноси?

      – Я бы не назвала это потехой, – ответила Ишрак. – Эти люди танцуют, словно во сне, в тягучем кошмарном сне. Веселого в них мало.

      – Наверное, ты права, – согласился торговец. – Однажды я такое уже видел, в Италии. Юноша схватил флейту и давай вытанцовывать. А за ним и вся его семья. И где бы он ни показывался, к нему обязательно присоединялся кто-нибудь еще.

      – И что с ним случилось? – спросила Изольда.

      – Танцевал, танцевал, да и умер, бедняга, – вздохнул торговец. – Рассказывали, что его укусил тарантул, оттого и танец, который он отплясывал, назвали тарантеллой. Да поможет им Бог, и да найдут они прибежище от самих себя. Знаете, иногда люди просто не могут остановиться. Услышит какая-нибудь девчонка веселую джигу и – пиши пропало.

      Хозяйка поставила перед ним большую оловянную кружку с элем, а он кивнул ей на грифельную доску, чтобы она нацарапала, сколько с него причитается.

      – И да поможет нам Бог. – Торговец сделал большой глоток эля. – А вы издалека пришли? Далеко идете? Вперед и – с танцами?