Иван Шуйский. Дмитрий Володихин

городского самоуправления, оставшихся со времен господства вечевого права. Это был некий правовой компромисс между крупнейшим белорусским городом и великим князем литовским. В определенном смысле Магдебургия утвердила власть великого князя над Полотчиной, поскольку, приняв ее из рук сюзерена, полочане с этого момента могли ожидать изменений, уточнений, подтверждений, приказов о неукоснительном соблюдении или же, напротив, отмены оной – только от сюзерена же.

      К концу XV в. Великое княжество Литовское уже не располагало военно-политическим потенциалом, необходимым для удержания всей своей громадной государственной территории. М. Тишкевич (Михаил Литвин) следующим образом охарактеризовал литовское рыцарство конца XV – начала XVI в.: «Силы москвитян и татар значительно менее литовских, но они превосходят литовцев деятельностью, умеренностью, воздержанием, храбростью и другими добродетелями, составляющими основу государственной силы»[109]. По мнению польских историков, походы Витовта последних лет его правления составили апогей успехов Литвы в подчинении русских земель. При Казимире Ягеллончике происходит вынужденный отказ от дальнейшей экспансии на Руси, и основной внешнеполитической целью становится удержание уже подвластных территорий. Договор 1449 г. с Василием II оказался переломным моментом между эпохой литовского доминирования и эпохой быстро растущей московской мощи. Литовское рыцарство от долгого пребывания в мире обленилось и утратило воинственность, шляхетское войско Великого княжества мало соответствовало требованиям современного военного искусства, казна «никогда не бывала полной»[110].

      Военно-политическая инициатива во второй половине XV в. перешла от Литвы к Московскому государству и татарским ханствам – осколкам Золотой Орды. В Полоцке между тем внешнее давление почувствовали в последнюю очередь: город был «прикрыт» от набегов татар южнорусскими и белорусскими землями, а от походов московских армий – Витебском, Смоленском, Дорогобужем, Торопцом, входившими тогда в состав Великого княжества Литовского. Более того, до 1480‑х гг. дополнительным «щитом» были не покоренные еще Москвою Тверь и Новгород, а до 1510 г. – отчасти еще и Псков. Полоцк в последней четверти XV в. оставался «глубинным» городом Великого княжества, первые столкновения Московского государства и Литвы не задели Полотчину.

      Иван III, присоединив Тверь и Новгород, принял в 1485 г. во внешних сношениях титул «государь всея Руси» (т. е. и «Руси литовской») и позднее, в 1499 или 1500 г., потребовал «возвращения» своей «вотчины» – всех русских земель до Березины[111], в том числе Киева, Полоцка и Смоленска. Это требование настойчиво повторялось во всех московско-польско-литовских переговорах XVI в., вплоть до поражения Ивана IV в Ливонской войне.

      Тогда же усиливается натиск татар, от которого страдали прежде всего Подолия, Волынь, Киевская земля, реже – белорусские земли. Но в начале XVI в. набеги крымцев в ряде случаев достигали и белорусских городов.

109

Михаил Литвин // Мемуары, относящиеся к истории Южной Руси. Киев. Вып. 2. 1890. С. 23–26.

110

Marceli Kosman. Historia Białorusi. Wroсław и др. (Ossolineum), 1979. С. 100; Natanson-Leski. Rozwój terytorialny Polski. Warszawa, 1964. С. 102, 115–117.

111

Kronika Marcina Kromera // Zbior dziejopisów polskich. Warszawa. Т. III. Warszawa, 1767. С. 768; Kronika Marcina Bielskiego // Zbior dziejopisów polskich. Warszawa, 1764. Т. 1. С. 439; Stryjkowski… Т. II. С. 309; Зимин А.А. Россия на рубеже XV–XVI столетий. М., 1982. С. 64; Хорошкевич А.Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV – начала XVI в. М., 1980. С. 85.