100 великих узников. Надежда Ионина

к Тамерлану. Тем не менее сражение, возобновляемое два раза, оставалось нерешенным, пока Тамерлан не приказал выдвинуть вперед 32 вооруженных слона и тем самым заставить бежать Баязета с поля битвы. Турецкий султан надеялся найти спасение за горами, куда он поскакал со своей свитой из 1000 всадников, но Тимур, приказав окружить эту местность, принудил Баязета сдаться и взял его в плен.

      Утомленный ратными трудами, Тимур отдыхал в своей палатке, когда к нему привели турецкого султана, связанного по рукам и ногам. При неожиданном появлении Баязета взволнованный победитель не мог удержаться от слез. Он пошел навстречу пленнику и, приказав освободить его от оков, ввел султана в приемную залу. Посадив пленника около себя, Тимур сказал: «Баязет! Обвиняйте самого себя за свои несчастья: это – шипы того дерева, которое вы посадили. Я просил у вас только легкого удовлетворения, а ваш отказ заставил меня поступить с вами, как я того не желал. Я не только не хотел вредить вам, но я намеревался помочь вам в ваших войнах против неверных… Увы! Если бы успех был на вашей стороне, то я не знаю, как бы вы поступили со мной и с моей армией. Тем не менее будьте покойны: вам нечего бояться. Спасением вашей жизни я хочу возблагодарить небо за свою победу».

      После этих слов Тимур будто бы приказал поставить для Баязета палатку рядом со своей и оказывать пленнику все почести, которые оказываются несчастным. Шерифиддин Али, который следовал за великим полководцем в его походе, сообщает, что победитель отнесся к Баязету с полным вниманием, обращался с ним как с равным и всеми силами старался заставить того забыть о своей печальной судьбе. Однако это повествование не согласуется с тем, что пишут о великом полководце греческие, турецкие и другие авторы. В день, когда турецкий султан был взят в плен, Тимур будто бы приказал привести его к себе, долго рассматривал его лицо, а потом начал смеяться. Полный негодования Баязет гордо сказал: «Не насмехайся, Тимур, над моим несчастьем. Знай, что царства и империи раздает Бог, и завтра с тобой может случиться то, что со мной случилось сегодня».

      На это Тимур глубокомысленно и вежливо ответил: «Я знаю не хуже тебя, Баязет, что Бог раздает царства и империи. Я не насмехаюсь над твоей несчастной судьбой, избави меня от этого Бог. Но когда я рассматривал твое лицо, мне пришла в голову мысль, что эти царства и империи должны быть перед Богом, а может, сами по себе, вещами очень незначительными, так как Бог раздает их людям, столь плохо сложенным, как мы с тобой: несчастному слепому на один глаз, как ты, и жалкому хромому, как я».

      По некоторым сведениям, Тимур не только не освободил Баязета, но наоборот, приказал заковать его в столь тяжелые цепи, что тот с трудом мог носить их. И даже посадил пленника в железную клетку – такую низкую, что она служила Тимуру подножкой, когда он садился на коня. Заставлял он присутствовать Баязета и на распутных пиршествах, где пленник видел своих несчастных жен и дочерей, в полунагом виде прислуживающих за столом.

      Тимур пробыл