Сталин. Жизнь и смерть. Эдвард Радзинский

Коба доехал благополучно.

      После революции Сафаров станет одним из руководителей Красного Урала и подпишет решение о расстреле царской семьи.

      Через два десятка лет он сам будет расстрелян Сталиным.

      Фантастическое путешествие

      В Петербурге Коба руководит избирательной кампанией. Здесь он встречает Скрябина-Молотова, также нелегально проживающего в столице. К ним присоединяется еще один подпольный революционер – Свердлов.

      На этот раз Коба – очень подозрителен. Обычно аресты производятся ночью – теперь он не возвращается домой ночевать. После сходок с рабочими, где обсуждается тактика кампании, он бродит всю ночь по извозчичьим чайным и трактирам. В махорочном чаду, среди дремлющих за столами пьяниц и извозчиков Коба дожидается утра. От усталости и бессонных ночей он еле держится на ногах.

      И все-таки петербургская весна закончилась арестом. Но если в сентябре 1911 года он был на свободе ровно три дня, то теперь – несколько недель. 22 апреля его арестовали. На этот раз ему не удалось уехать в хорошо знакомую Вологду – его отправляют в суровый Нарымский край. Но Коба не стал дожидаться ледяной нарымской зимы и уже 1 сентября бежал! В пятый раз!

      В делах Департамента полиции есть телеграмма: «Джугашвили бежал из Нарымского края… намерен направиться к Ленину на совещание. В случае обнаружения наблюдения просьба задержать не сразу, лучше перед отъездом за границу…»

      Но почему-то ему опять разрешают благополучно переправиться через границу!

      Он направляется сначала в Краков к Ленину, потом в ноябре преспокойно возвращается в Петербург, чтобы уже в конце декабря… вновь беспрепятственно вернуться в Краков на февральское совещание ЦК. И при этом у него нет заграничного паспорта! Но как? Как все это удалось?

      Вот его собственное объяснение, пересказанное старшей дочерью Аллилуева – Анной.

      Оказывается, адреса человека, который должен переправить его через границу, у Кобы не было. Но он встречает на базаре поляка-сапожника, и, когда тот узнает, что отец Кобы тоже был сапожник и бедняк в Грузии, которую так же угнетают, как Польшу, тотчас соглашается перевести его через границу. На прощание, не взяв денег, поляк говорит Кобе: «Мы, сыны угнетенных наций, должны помогать друг другу». «Я слышала этот рассказ, – пишет Аллилуева, – много лет спустя после революции… Он, смеясь, рассказывал нам».

      Действительно, такое можно рассказывать только наивным девушкам и только смеясь. Так что по-прежнему остается открытым вопрос: как же он без заграничного паспорта, при предупрежденной о его маршруте полиции сумел дважды пересечь границу?

      Череда нудных, одинаковых вопросов без ответа.

      «Чудесный грузин» из стали

      За границей Коба наблюдает привольную жизнь большевистской эмиграции: споры о революции в кафе за чашечкой кофе. С иными живут жены, дети – нормальная жизнь, на которую он и ему подобные нелегалы в нечеловеческих условиях зарабатывают деньги в России.

      Здесь у него была возможность наконец-то