Маг-новобранец. Людмила Горбенко

Оскар.– Клали бы уж сразу под дверь борделя с запиской: «Осторожно. Опасен для женщин моложе шестидесяти».

      – Некоторое время был монахом… – упрямо продолжил Хендрик.

      – Причем очень недолгое время. Пока первую девку через забор не увидел,– прокомментировал Оскар.

      – Успешно совмещал послушание в монастыре с частыми тайными отлучками в город…

      – Где имел большое (зачеркнуто), очень большое (зачеркнуто), огромное количество любовных связей! Список прилагается! – подсказал Оскар.

      – Ты думаешь, мое досье все исчеркано? – обиделся Хендрик.– Сколько можно меня оскорблять?! Да, я люблю женщин! Потому что у меня чувствительная, нежная натура!

      – Скажи лучше честно, что страдаешь невоздержанностью и перепадами настроения.

      – Неправда! В душе я поэт!

      – Ага. И еще какой поэт! Достаточно вспомнить твой шедевр, посвященный дочке мэра:

      Твои глаза – брильянты в два карата,—

      Меня убили просто наповал.

      – А что? Ей понравилось,– пожал плечами Хендрик.

      – Конечно, понравилось. И не могло не понравиться, ведь в этот момент, скорее всего, ты нежно держал ее за гм… руку. Но потом ты ушел, бедная девушка остыла, пришла в себя, оделась и побежала в ювелирную лавку. Покупать тебе на память о ее глазах кольцо с двумя бриллиантами по два карата.

      – Правда? Я и не знал. А что было дальше? – заинтересовался Хендрик.

      – Что-что. Дальше была настоящая трагедия, и ты должен стыдиться своей безграмотности, друг мой. Ювелир выложил перед ней бриллианты, и бедняжка немедленно попыталась покончить с собой, задушившись золотым колье. К счастью, ювелир не позволил. Чтоб ты знал, племянничек, два карата – это глаза кузнечика, но никак не хорошенькой девушки. Маловаты они для человеческого лица, понятно?

      – Ну откуда я…

      – Конечно! Ты вообще не слишком образован.

      – Зато остроумен!

      – Привычка высмеивать все подряд еще не является признаком остроумия.

      – Ты мне завидуешь, потому что я молод, обладаю красивым телом, а ловкостью и гибкостью значительно превосхожу тебя!

      – Еще бы! У тебя были прекрасные возможности для тренировок! Столько раз убегать от рогатых мужей по крышам, прыгать из окон, протискиваться через дымоход или каминные трубы!

      – Да! И эти умения помогли мне бежать!

      – Эти умения? – саркастически прищурился Оскар.– В критический для твоей прекрасной шкурки момент бежать тебе помог я! И ты по гроб жизни должен быть мне благодарен за то, что я спас тебя от унизительной публичной порки и пожизненного заключения!

      – Я благодарен! Спасибо, спасибо, спасибо…

      Закончив отбивать шутовские поклоны, Хендрик надулся, и в воздухе повисла напряженная пауза. Первым ее нарушил Оскар, чувствующий, что слегка перегнул палку.

      – Долго молчим. Кажется, еще один страж родился,– сказал он.

      – У нас в монастыре говорили «еще один ангел»,– все еще обиженным