Петр Первый. Алексей Толстой

Они бог знает что кричат, будто детей убили… Уговори, посули им милости, – того гляди, во дворец ворвутся…

      Говорила, а белые зубы ее постукивали, зеленые глаза мерцали радостным возбуждением. Матвеев шагнул к ней.

      – Не время сводить бабьи счеты…

      – Тогда выдь ты к ним…

      – Смерти не боюсь, Софья Алексеевна…

      – Не спорьте, – сказал патриарх, стукнув посохом. – Покажите им детей, Ивана и Петра…

      – Нет! – крикнула Наталья Кирилловна, хватаясь за виски. – Владыко, не позволю… Боюсь…

      – Вынесите детей на Красное крыльцо, – повторил патриарх.

19

      И вот завизжал замок на медной двери на Красном крыльце. Толпа придвинулась, затихла, жадно глядя. Замолкли барабаны.

      Алексашка повис, вцепившись руками и ногами, на пузатом столбе крыльца. Алешка не отставал от него, хотя было ой как страшно.

      Дверь распахнулась. Увидели царицу Наталью Кирилловну во вдовьей черной опашени и золотопарчовой мантии. Взглянув на тысячи, тысячи глаз, упертых на нее, царица покачнулась. Чьи-то руки протянули ей мальчика в пестром узком кафтанчике. Царица с усилием, вздернув животом, приподняла его, поставила на перила крыльца. Мономахова шапка съехала ему на ухо, открыв черные стриженые волосы. Круглощекий и тупоносенький, он вытянул шею. Глаза круглые, как у мыши. Маленький рот сжат с испугу.

      Царица хотела сказать что-то и зашлась, закинула голову. Из-за ее спины выдвинулся Матвеев. По толпе прошло рычание… Он держал за руку другого мальчика, постарше, с худым равнодушным личиком, отвисшей губой.

      – Кто вам лгал, – стариковским, но сильным голосом заговорил Матвеев, изламывая седые брови, – кто лгал, что царя и царевича задушили… Глядите, вот царь Петр Алексеевич, на руках у царицы… Здоров и весел… Вот царевич Иван, – приподнял равнодушного мальчика и показал толпе. – Оба живы божьей милостью… (В толпе стали переглядываться, заговорили: «Они самые, обману нет…») Стрельцы! Идите спокойно по домам… Если что надо, – есть какие просьбы и жалобы, – присылайте челобитчиков…

      С крыльца в толпу сошли Хованский и Василий Васильевич. Кладя руки на плечи стрельцам и простым людям, уговаривали разойтись, но говорили будто с усмешкой. Из присмиревшей толпы раздались злые голоса:

      – Ну что ж, что они живы…

      – Сами видим, что живы…

      – Все равно не уйдем из Кремля…

      – Нашли дураков… Знаем ваши сладкие слова…

      – А потом ноздри рвать у приказной избы…

      – Выдайте нам Матвеевых и Нарышкиных…

      – Ивана Кирилловича Нарышкина… Он царский венец примерял…

      – Кровопийцы, бояре… Языкова нам выдайте… Долгорукова…

      Все злее кричали голоса, перечисляя ненавистные имена бояр. Наталья Кирилловна опять побелела, обхватила сына. Петр вертел круглой головой, – чей-то голос крикнул со смехом: «Гляди-ка, чистый кот». С крыльца сбежал, весь в алом бархате, в соболях, в звенящем оружии, князь Михайла Долгорукий,