Бандит. Юлия Латынина

стреме у выхода из двора. Пэтэушник подошел к одиноко стоящему фургончику с веселой надписью «Кооператив „Снежокъ“ и улыбающимися снежинками. – Давай, – тревожно свистнул подельник.

      Пэтэушник огляделся и достал из кармана большой гвоздь. Но всадить его в шину не успел – что-то мягкое и большое обрушилось на него сверху.

      Парень упал мгновенно и тихо, как шторка фотоаппарата. Нестеренко подхватил его и, заломив руки, хрястнул спиной о дерево.

      Его приятель, стоявший на стреме, в ужасе оглянулся и бросился наутек.

      В руке Валерия сверкнул нож. Он прижал пэтэушника к дереву и, навалившись сверху, жарко зашипел: – Я вам сказал, падлам, чтобы со мной не связывались? Сказал? Кто заказчик?

      Второй злоумышленник улепетывал вниз по улице. Он пробежал недолго: навстречу ему попался ночной патруль.

      – Стой! – заорала ментовка.

      – Куда бежишь?

      Тот вскинул руки.

      – Помогите! Товарища убивают! Вон там, во дворе!

      Синеглазка, взвизгнув, вкатилась во вдор. – Руки! Всем стоять!

      Валерий отпустил парня, и тот мешком свалился на землю. – Ах ты сука, – заорал милиционер, выскакивая из машины, – ты чего это делаешь, стервец? – Я владелец кооператива, – сказал спокойно Валерий, – эти двое вымогали у меня деньги. Я им отказал, и они решили проучить меня. А я их поджидал. – Да что ты врешь, – заорал парень, – мы мимо шли, да я его первый раз вижу!

      – А ну всех в участок, – распорядился милиционер.

      Участковый встретил Нестеренко с ехидной усмешкой: – За старое взялись, гражданин Нестеренко? Хулиганите?

      – У меня вымогали деньги, – сказал Валерий.

      – Кто? Вот эти пареньки? Стыдно врать, Нестеренко!

      Вопреки ожиданиям, Валерия не сунули в обезьянник, а просто посадили на лавку, где дожидались решения своей участи пяток бомжей и две лимитчицы из борделя, именуемого женским общежитием рятнадцатой городской московской фабрики.

      Прошло полчаса, и Валерия ввели в небольшую комнатку, где сидел старый обрюзгший опер, с длинным и плоским, как совок, носом и неподвижными глазами цвета хозяйственного мыла.

      Перед опером лежала изъятая у Валерия «щучка». Парней в кабинете уже не было.

      – Так что же это, гражданин Нестеренко, – с оттяжкой заговорил опер, – я гляжу, вам мало днем молодежь обирать, вы еще и ночью за ней с ножами гоняетесь?

      – А это их нож, – пожал Валерий плечами.

      – Вы лучше проверьте, из какой кодлы эти пареньки.

      – А мы уже позвонили и проверили. Мальчики из хороших семей, школу кончают, у одного дядя, знаете ли, в кремлевской охране.

      – Чего же они в полночь по подворотням бегают? – спросил Валерий.

      – А они из кино шли, у них и билеты есть.

      И, порывшись в кучке вещественных доказательств, разложенных на столе, опер предъявил Валерию два смятых билета.

      – И чего это я на них кинулся? – спросил Валерий.

      – Один на двоих, как мышь на кошку.

      – Тебе видней, чего ты на