Аз Бога Ведаю!. Сергей Алексеев

каган-бек остался на площади перед зимним замком богоносного. Хмуря лоб, он бродил и спотыкался на следах, оставленных коленями и локтями. Потом ременной плетью ударил себя по мягкому голенищу – рядом мгновенно очутилась свита и подвели коня. Приобщенный Шад без всякой помощи вскочил в седло и помчался к своему замку. Через четверть часа тяжелые ворота распахнулись и выпустили в степь летучий кагал с гроздьями коней подводных. Среди всадников был сам каган-бек, обряженный в одежды простого воина…

      Сначала он отправился по следу ушедшего кочевья, но вот свернул в неезженую степь и, огибая путь кагана, ушел вперед. Скакали всю ночь и к утру, миновав стороной райский сад на озере Вршан, устремились далее, к Саркелу. Коней меняли, как лучники меняют стрелы, выхватывая их из растворенных колчанов. Трехдневный путь к полудню одолели.

      После полуденного зноя хазарский земной царь, не узнаваемый народом, бродил среди купцов, торговцев и менял: шутил, приценялся к товару, слушал россказни бывалых мореходов и смеялся над веселыми зазывалами.

      Стараясь остаться незамеченным, он заглянул в лавчонку, где молодой хазарин торговал хлебом. Тут Приобщенный Шад купил ковригу, но заплатил не медью, не серебром, а положил на прилавок свой перстень с черепом. Хазарин неспешно отер руки о фартук, взял плату, поглядел под светом и вернул.

      – Одна коврига стоит шесть мелких монет. За твой перстень я бы не дал и одной.

      – Я голоден, – признался Приобщенный Шад. – Дай в долг. Я же верну тебе не шесть, а семь монет.

      – Если нынче вечером, то семь, – стал торговаться лавочник. – Утром будет уже двенадцать.

      – К вечеру я добуду семь, – заверил каган-бек. – Утром я отплываю.

      Только острый, внимательный глаз Приобщенного к Таинствам Шада мог угадать в торговце хлебом род священных Ашинов: невозмутимость богоносного наследника престола не проступала сквозь черный, мерзкий лик хазарина.

      А вечером, когда прохлада стала клонить горожан в сон и негу, каган-бек в одеждах лариссея – городского стражника – ступил в лачугу, стоящую за оборонительным рвом Саркела. Там Приобщенный Шад очистился огнем и, припадая лицом к земляному полу, предстал перед наследником.

      – Ты ли старший сын богоподобного Аарона? – согласно ритуалу спросил он.

      – Я старший сын богоподобного Аарона, имя мое – Иосиф, – ответил торговец хлебом.

      – Был ли ты в странствии? Ступал ли по дорогам Иудеи? Или сидел в своей лавчонке?

      – Отправлен в странствие был младенцем, но вернулся мужем.

      – Что же делал там столько лет?

      – В Египет путешествовал. Там, приобщившись к деяниям Моисея, прошел путем Исхода… – наследник прервался. – По ритуалу, таких вопросов ты не должен задавать!

      Каган-бек вскочил с сияющими глазами.

      – Но ты же проговорился! Ты сказал: «Прошел путем Исхода»! А что же делал дальше?

      Наследный покровитель каганата полулежал на одре в набедренной повязке и был невозмутим. Он утопал