Дамоклов меч над звездным троном. Татьяна Степанова

Сергей Мещерский.

      Сегодня был так называемый «денежный» день: Мещерский должен был ехать в банк отвозить деньги. Фирма была скромная, большую часть средств партнеры и совладельцы вкладывали в организацию экстремальных этнографических туров в самые экзотические и не часто посещаемые места по всему миру. А вот на штатах, на персонале приходилось экономить. Турфирма щедро финансировала самых разных специалистов: инструкторов-проводников, лесничих, альпинистов, водолазов и спелеологов, однако не могла себе позволить лишнего клерка, шофера или курьера.

      Поэтому деньги в банк по очереди отвозили сами компаньоны-совладельцы. На этот раз наступила очередь Мещерского. А его друг детства Вадим Кравченко по заведенному раз и навсегда распорядку всегда в такие дни сопровождал Мещерского – туда и обратно. Деньги есть деньги, а Москва – город ушлый на такие вещи, крутой.

      Работодатель самого Кравченко, небезызвестный в столице предприниматель Чугунов на весь сентябрьский бархатный сезон отправился вместе с супругой и престарелой тещей в Карловы Вары – лечиться. С каждым годом он все больше пекся о своем здоровье, и хотя по-прежнему, порой, любил удариться в затяжной поход по казино, клубам, саунам и загородным отелям, впоследствии тратил уже не дни, а целые месяцы на восстановление подорванных алкоголем, бессонными ночами и плотскими забавами сил.

      В тихих, безопасных Карловых Варах личный телохранитель Чугунову не был нужен. Поэтому Кравченко остался в Москве, в центральном чугуновском офисе. Как начальник службы безопасности он в отсутствие шефа вполне свободно распоряжался своим временем. И ему ничего не стоило пасмурным сентябрьским днем подъехать к другу Сереге на Чистые пруды и сопроводить его в Китай-город в банк.

      Однако до офиса турфирмы Кравченко дойти не успел: прямо на тротуаре его настиг звонок по мобильному. Кравченко на сто процентов был уверен, что трезвонит Катя. Утром он еще спал, а она, как мышка, шмыгнула из квартиры – торопилась на работу к девяти, боялась опоздать. Даже завтраком не соизволила мужа осчастливить.

      Кравченко решил, что вот сейчас выскажет ей все: что он чуть не помер с голода, что молоко в холодильнике – лед, как женское сердце, что он вянет как ландыш без чуткого внимания и ежеминутной заботы – пусть, пусть жене будет горько и стыдно:

      – Алло, ну и что, дорогуша, имеешь мне сказать в свое оправдание?

      – Вообще-то я кое-что имею сказать Вадиму Кравченко. Вы Вадим?

      Голос в телефоне был мужской, вежливый, ироничный, приятный.

      – Я слушаю, кто говорит?

      – Виктор Долгушин. Маленькое приключение в Питере еще помните?

      От неожиданности Кравченко растерялся. То, что произошло в баре гостиницы «Астория – Англетер», он помнил, конечно же, помнил, но… уже почти забыл. Столько времени прошло – весна, лето. Долгушин, Жданович, Кирюша Боков, мелькающий по телевизору на всех концертах и тусовках – спора нет, личности яркие, но Кравченко и себя считал личностью хоть куда.

      Он помнил смутно: там, у джипа, после того как они запихали, как куль,