Тяжкое золото. Александр Минченков

видать, не часто с лошадьми управляешься.

      – Не часто, нужда заставила, – согласился Упырь.

      – Особо угостить-то вас нечем. Окромя сухарей и чуток мяса вяленого, нет более ничего. В сей день пред вами сам тут объявился. Кто знал, что в такое время и в глуши людей повстречаю. Но чаю сейчас сообразим. Этого у меня в запасе завсегда имеется.

      – Ну а мы к чайку и поесть чего достанем, вот и отужинаем.

      Егор взялся разводить огонь в печурке избушки. Упырь с подельниками остались на улице. Нужно было разобраться с лошадьми – снять с них свои нехитрые пожитки, ослабить подпруги.

      Упырь прошептал:

      – Братва, нам таков свидетель ни к чему. Не хотелось, но избавляться от него придётся.

      – Согласен, спозаранку дороги наши разойдутся, и может сигануть с докладом, к кому следует, – поддержал Рябой.

      – Дела-а. И как же с ним, сейчас иль ночью? – выдавил из себя Пестриков, осознавая опасность оставить охотника живым, боясь его намерений, если у него возникнут какие сомнения относительно непрошеных гостей. «И тогда на карту ляжет туз пик», – подытожил про себя Пестриков, а вслух еле слышно промолвил:

      – Уложить надо его кому-то, иначе…

      «Верно балакаешь, но предлагать одно, а у самого кишка тонка – чужими руками норовишь. Душонка-ка у тебя, Рома, видать, скверней, чем представлялась. Видал, как за свою шкуру поднялся», – подумал Упырь.

      Проха, Клин и братья молчали, но внутренне соглашались с высказываниями Упыря, Рябого и Пестрикова. Подвергать себя риску никому не хотелось.

      Егор вышел из зимовья, в руке держал закоптелый котелок.

      – Тут недалече ключик есть, пойду, воды наберу.

      – Пошли вместе, компанию составлю, лицо всполосну, – предложил Упырь.

      Упырь с Егором скрылись за кустами и деревьями, остальные же проводили их взглядом, зная, что с ключа вернётся только один из них – Упырь. На душе было скверно, но что поделаешь, коль каждый думал за себя.

      Упырь вернулся через несколько минут. В руке нёс котелок с водой, в глаза никому не смотрел. Хмуро скомандовал:

      – Перекур окончен, давай осваиваемся.

      В зимовье тесно, а убранство и того бедное: маленький дощатый столик, пара широких деревянных нар, застеленных старыми и потёртыми оленьими шкурами, махонькая печурка, оконце перетянуто мочевым пузырём какого-то животного.

      – Мала, но хороша изба, всё не на улице, – выразил своё мнение Проха, а сам размышлял: каким же образом Упырь убил охотника, ножом или задушил? Об этом, наверное, думали и остальные, но молчали, а только искоса порой поглядывали на Упыря, удивляясь его хладнокровию.

      Привязали лошадей, нарвали свежей травы и бросили на корм. Вещи снесли в зимовье.

      На вечернем застолье появились хлеб, сало, лук и фляжка с алкоголем.

      Упырь налил всем в кружки спирту.

      – Чистый аль разведём? – спросил он.

      – За удачу можно и чистый, – за всех ответил Рябой.

      – Тагды за фарт! – произнёс короткий тост Упырь.

      Выпили.