Бродяги Севера. Джеймс Оливер Кервуд

что далеко от матери медвежонок уйти не мог, а потому принялся осматривать соседние заросли и большие деревья.

      Неева во время этих поисков испуганно скорчился на своей развилке за завесой ветвей, стараясь стать как можно меньше. Через полчаса Чэллонер разочарованно махнул рукой и направился к речке, чтобы напиться перед тем, как освежевать свою добычу, – работа обещала быть нелёгкой.

      Едва он скрылся из виду, как Неева насторожённо высунул мордочку из-за сука. Подождав несколько секунд, медвежонок спиной вперёд соскользнул по стволу кедра на землю. Он испустил призывное повизгивание, но мать не шевельнулась. Он подошёл к ней и остановился возле её неподвижной головы, втягивая в ноздри воздух, пропитанный страшным запахом человека. Потом он потёрся щекой о щёку матери, подсунул нос под её шею и, наконец, укусил её за ухо – решительное средство, к которому он прибегал, когда желал разбудить её во что бы то ни стало. Он ничего не понимал. Жалобно поскуливая, он взобрался на большую мягкую спину матери и прильнул к ней. Его поскуливание становилось всё более тоскливым, а потом из его горла вырвался жалобный плач, удивительно похожий на плач ребёнка.

      Чэллонер, уже возвращавшийся от речки, услышал этот жалобный вопль, и внезапно его сердце мучительно сжалось. Ему приходилось слышать, как плакали осиротевшие дети, и этот медвежонок, лишившийся матери, плакал точно так же.

      Осторожно подкравшись к телу Нузак под прикрытием разлапистой карликовой ели, он увидел Нееву на спине мёртвой медведицы. За свою жизнь Чэллонер убил немало зверей, потому что убивать их и скупать шкуры зверей, убитых другими людьми, было его профессией. Но ничего подобного ему ещё не доводилось видеть, и у него возникло такое ощущение, словно он совершил преступление.

      – Ах ты бедняга! – прошептал он. – Но что ж теперь сделаешь? Можно только пожалеть…

      Эти слова прозвучали как просьба о прощении. Но раз дело было уже начато, необходимо было довести его до конца – ничего другого Чэллонеру не оставалось.

      И вот так тихо, что Неева не услышал его шагов, он подкрался к нему с подветренной стороны. Медвежонок заметил опасность, когда Чэллонер был от него всего в пяти шагах. И не успел он опомниться и спрыгнуть со спины матери, как охотник накинул на него сумку для провизии.

      Следующие пять минут были, пожалуй, самыми бурными пятью минутами в жизни Чэллонера. Горе и страх Неевы отступили на второй план – в нём взыграла кровь свирепого старого Суминитика, его отца. Он царапался, кусался, бил лапами и рычал. В течение этих пяти минут он дрался, как пять дьяволят, вселившихся в одного медвежонка, и когда Чэллонер наконец обвязал верёвку вокруг его шеи и запихнул толстенькое тельце Неевы в сумку, его руки были покрыты глубокими кровоточащими царапинами.

      Однако и в сумке Неева продолжал буйствовать, пока совсем не обессилел, а Чэллонер тем временем освежевал старую медведицу и срезал с её туши мясо и жир, которые были ему нужны,