Детектив о лучших мужчинах. Татьяна Устинова

не возьму!

      – Я не буду проситься, вы не волнуйтесь.

      – Я не волнуюсь, – сказал Волков с досадой. – Но вы же должны понимать, что это ну просто ни в какие ворота не лезет!..

      Осипов выдвинул стул и сел. Боевой напор его немного угас, и вместо твердокаменного показалось нормальное, человеческое, расстроенное лицо.

      – Если я вас подвел, – выдавил он из себя с трудом, – то я извиняюсь!..

      – Нет такого слова, – буркнул Волков, – в природе не существует.

      – Какого? – не понял Игорь.

      – Извиняюсь. Такого слова нет, по крайней мере в русском языке. Можно сказать – извините или прошу прощения.

      – А… ну, тогда прошу прощения.

      – Почему вы вчера торчали в конторе так долго? Заявление писали?

      Осипов вдруг удивился:

      – А что такое?

      – Ничего такого. Сиротин вчера погиб, только и всего.

      – Ну, он же не из-за того погиб, что я в конторе торчал!

      – Он погиб, потому что высунулся в окно, чтобы посмотреть, что происходит с его машиной, – в десятый раз за утро сказал Волков. – Вы не слышали, что у него сигнализация сработала?

      Осипов помолчал, припоминая.

      – Нет, вроде не слышал. Да в бильярдной вообще ничего не слышно! На лестнице еще туда-сюда, но когда мы курить ходили, вроде все было тихо.

      – А вы часто ходили?

      – Да не помню я, Павел Николаевич! Я один раз выходил. Виталька, по-моему, дважды, а может, и больше! Во всяком случае, я никакой сигнализации не слышал.

      – И на улицу вы вечером не выходили?

      – Зачем… на улицу?

      – Ну, я не знаю, – сказал новоиспеченный детектив Волков, – хлеба купить. Или кофе.

      – Нет, – твердо сказал Осипов. – Я на улицу не выходил.

      – И к Николаю Ивановичу в кабинет тоже не заходили?

      – Нет.

      – И чья машина стояла на месте его обычной парковки не видели?

      – Нет.

      Волков закурил, обошел стол и сел рядом с Осиповым. Тот сбоку посматривал на него, как будто с опаской.

      – Почему вы хотите уйти?

      Осипов достал сигареты и закурил, не спрашивая разрешения.

      – Правда по личным обстоятельствам, – сказал он, и Волкову показалось, что искренне, – я извиняюсь… то есть прошу прощения, Павел Николаевич, что вас подвел. Если подвел. Вы меня тут… не поминайте лихом.

      – В каком смысле?! Вы тоже собираетесь выброситься в окно?!

      – А Сиротин разве выбросился?!

      Волков на это ничего не ответил.

      Они докурили в полном молчании – говорить было не о чем, – а потом Волков поднялся.

      – Заявление я подпишу, конечно. Но вам придется после Нового года еще выйти. Вряд ли я за праздники найду вам замену. А может, и найду. Желаю вам удачи.

      – Я могу… сейчас уехать?

      Волков опять начал раздражаться.

      – Да нет, конечно! У нас нормальный рабочий день, и у вас он пока тоже нормальный! Или у вас тоже тетушка занемогла?! И вы должны срочно явиться к ее одру?!

      Осипов смотрел на него, пожалуй, с сочувствием.

      – Идите на свое рабочее место, – приказал Волков, хотя,