Двенадцать ночей. Эндрю Зерчер

Каменоломни. Не роскошное место, но тут мы живем. В смысле – мы, духи. В Каменоломнях действует негласное правило: не разговаривать. Гласных правил тут и быть не может, не правда ли? – Он улыбнулся. – Тут мы бессловесны, но ради вас, я считаю, можно и нужно сделать исключение. И все-таки старайтесь говорить потише. Я вам покажу, где поспать.

      Снова взяв девочек за руки, Вилли повел их еще ниже, на этот раз по короткой крутой лестнице, спускавшейся в некое подобие колодца. Дойдя до нижней ступеньки, они повернули и через узкую прорезь в стене вошли в комнату, где имелось нечто вроде окна, а сквозь люк в потолке можно было увидеть свод пещеры. Тут и там висели переносные фонари. Обессиленная, Кэй сползла на пол и пристроила Элл у себя на коленях. Вилли закрыл за ними тяжелую деревянную дверь, потянулся к ключу в замке, поколебался – и, передумав, оставил дверь незапертой. Взял со стола буханку темного хлеба, разломил и дал девочкам по куску. Дома от такого хлеба они обе отказались бы: почти черный, грубый, сухой. Но тут Кэй принялась есть с жадностью. Жуя, она услышала воду – здесь она журчала громче.

      – Тут река? – спросила она.

      – Да, вроде реки, – ответил Вилли; взяв каменный кувшин, он наполнил из него два небольших глиняных стакана и подал девочкам. – Вот вам вода из нее. Когда мы добывали здесь камень столетия назад, мы расчистили берег вдоль одного из древних внутренних русел, по которым текла талая вода от ледника на востоке, она пробилась сюда сквозь мягкий камень в нижней части горы. Мы обнажили русло и стали вести разработку вокруг него, это дало нам очень полезный источник питьевой воды и постоянный источник красивой музыки. Родным домом это трудно назвать, но свои утешения тут есть.

      – А звезды? – спросила Кэй, слабым пальцем показывая вверх.

      – Мы пробили через толщу горы вертикальные шурфы, в них проникает солнечный свет. Они нужны для вентиляции, но ты должна признать: картина получилась впечатляющая. – Он широко улыбнулся. – Это моя идея была.

      Кэй вяло подумала, что сейчас, должно быть, утро. Утро… как это… что происходит… куда мы попали… Она слишком устала, чтобы задавать вопросы; она чувствовала, как они шипят и гаснут в горле, точно сырые свечки.

      – С тех пор, как мы поселились в горе́, все занятия наши тут, кроме нашей работы.

      Вилли пододвинул маленький стол, стоявший у стены, и два стула. Он посадил девочек на стулья, сам же сел перед ними на пол.

      – У вас наверняка тысячи вопросов, – сказал он. – Задавайте. Но тихо.

      Кэй попыталась сосредоточиться. Жесткая прямая спинка деревянного стула больно нажимала ей на ребра планками. Поворачиваясь, оглядывая комнату, заставляя себя быть зоркой, она потирала то один, то другой бок. Местами комната была тщательно высечена в скале, местами грубо вырублена. На потолке и полу кое-где виднелись выбоины, следы тяжелых молотков, многие поверхности остались неровными, не до конца обработанными. Но вокруг декоративного окна и декоративной двери напротив проема, через который они вошли, все было