Название | Взгляни на дом свой, ангел |
---|---|
Автор произведения | Томас Вулф |
Жанр | Зарубежная классика |
Серия | Библиотека всемирной литературы (Эксмо) |
Издательство | Зарубежная классика |
Год выпуска | 1929 |
isbn | 978-5-04-098058-1 |
– Что у тебя есть на завтрак? – спросил он у Элизы.
– Ну, – сказала она, в раздумье поджимая губы, – может, съедите яичницу?
– Да, – сказал он, – со свиными шкварками и парой колбасок.
Он широкими шагами пересек столовую и вышел в переднюю.
– Стив! Бен! Люк! Бездельники окаянные! – загремел он. – Вставайте!
Их ноги почти одновременно стукнулись об пол.
– Папа вернулся! – завопили они.
Мистер Данкен следил, как сливочное масло впитывается в горячую булочку. Он поглядел вниз и наискосок за оконную занавеску и увидел, что над домом Ганта в небо тяжело вгрызаются густые клубы едкого дыма.
– Он вернулся, – сказал он с довольным видом.
И в эту же минуту Таркинтон, повелитель красок, сказал:
– У. О. вернулся. Вот так, совершив свой путь на Запад, вернулся домой Гант Скиталец.
Юджин бродил теперь по безграничным лугам ощущений – его сенсорный аппарат был настолько совершенным, что в момент восприятия чего-то одного охватывался и весь фон цвета, температуры, запаха, звука и вкуса, так что позднее горьковатый аромат нагретого одуванчика воскрешал в памяти теплую траву зеленых весенних пригорков – такой-то день, такое-то место и шелест молодой листвы; или страница книги – слабый экзотический запах мандарина, зимнюю терпкость больших яблок; или – как было с «Путешествиями Гулливера» – ясный ветреный мартовский день, внезапные наплывы тепла, дробную капель и запах оттаивающей земли, жар огня.
Он сделал первый шаг к освобождению из замкнутости дома – ему еще не исполнилось шести лет, когда он настоял на своем и начал ходить в школу. Элиза не хотела пускать его, но Макс Айзекс, его единственный близкий товарищ, который был на год старше его, поступил в школу, и сердце Юджина сжималось от мучительного страха перед новым одиночеством. Элиза твердо сказала, что ему еще рано учиться, – она смутно чувствовала, что школа положит начало медленному, но бесповоротному разрыву всех связей, соединявших ее с ним, – однако, увидев как-то утром в сентябре, что он тихонько выбрался за калитку и со всех ног помчался к углу, где его ждал Макс, она не окликнула его и не заставила вернуться. В ней лопнула перенапряженная струна – она вспомнила, как он испуганно оглянулся через плечо, и заплакала. Но оплакивала она не себя, а его: через час после его рождения она поглядела в его темные глаза и увидела в них то, что, как она знала, будет сумрачно прятаться в них всегда – неизмеримые глубины неуловимого и неопределенного одиночества; она поняла, что в ее темной и печальной утробе обрел жизнь чужак, вскормленный