.

Так вот почему фашист приглашает её в постель: разглядел, видать, молодую по глазам?

      – Давай вдвоём, – предложила Маруся, кося глазом на немца. Тот занялся делом: отошёл к машине, достал из планшетки бланк и стал карандашом помечать в нём что-то, вероятно, записывал количество загруженных мешков.

      Всё же Иван справился один: Маруся помогла ему поднять мешок на плечо, до машины было всего несколько шагов. Не успел поставить куль на днище кузова, как немцы подхватили его и отнесли дальше, к кабине.

      Иван вернулся к женщинам.

      – Ты?! – шёпотом удивился он.

      Маруся прижала палец к губам, потом прошептала:

      – После. Работаем…

      Насыпали зерно в мешки, молча и безостановочно. С Маруси, одетой не по погоде тепло, тёк пот, но она сняла только платок, на голове осталась ещё косынка. Пухлощёкий ефрейтор несколько раз подходил к ним, трогал Марусю за бок, приговаривая с улыбкой:

      – Ложись со мной спать.

      Она в ответ тоже улыбалась, грозила ему пальцем:

      – Не мешай. Твой райх кормить надо. Шалун.

      – Кушать, да, – соглашался ефрейтор. – Что есть шалун?

      Он достал свой блокнот, словарик, безуспешно пытался найти в нём непонятное русское слово. Находил то, что ему понравилось, и произносил, наслаждаясь: «Давай корову. Копай могилу. Становись к стенке». И опять: «Ложись со мной…»

      Машина, наконец, наполнилась мешками с пшеницей, ефрейтор ещё раз подошёл, к женщинам, пощупал и напарницу Маруси, ей же заглянул в глаза, повторив полюбившуюся ему фразу из словаря:

      – Ложись со мной спать.

      – Да, – отвечала Маруся, – поезжай, потом.

      – Да, – расцвёл улыбкой немец, – потом.

      И побежал к машине, откуда уже неслись сердитые окрики его напарников.

      – Марийка, ты чего делаешь? – урезонила было подругу вторая женщина. – Будет тебе, как с Лилькой.

      – Уже не будет, – отмахнулась Маруся. – Ты, Настя, покарауль, пока мы тут прячемся.

      И толкнула Ивана к амбару.

      – Давай, быстро.

      Тяжёлая амбарная дверь не заперта, за ней полумрак, но Иван знает, что за перегородкой тоже зерно, а в углу стопа мешков, из которой он уже брал несколько, когда кончились приготовленные ранее у бурта с зерном.

      – Сейчас мы из тебя сделаем бабушку, – возбуждённо говорила Маруся, быстро снимая с себя большую серую кофту. – Надень.

      Развязала одним движением верёвочку на юбке, вышагнула из неё, засмеялась:

      – Примерь.

      Иван только что успел надеть кофту, но не знал, как ему застегнуть непослушными пальцами необычные деревянные пуговицы, сделанные из палочек и отшлифованные пальцами женщины, которая прежде носила эту вещь.

      – А-а, кулёма! – нервно смеялась Маруся. – Давай я. Юбку надо было сперва, через голову!

      Отступила на шаг, посмотрела на ноги Ивана:

      – Ах ты, беда! Ну не было у меня большей юбки. Торчат твои гачи, что делать?

      Иван