Судьба императора Николая II после отречения. Историко-критические очерки. Сергей Мельгунов

запишет сам Николай II, – тяжело, больно, тоскливо…» Но удивительно, что о лишении свободы нет и намека в записи 8 марта – словно «бывший Император» еще не сознавал того, что произошло, или ему объяснили необходимость фиктивного ареста… Поезд тронулся… «Люди на перроне молча провожали нас глазами, – вспоминает Бубликов, – и это молчание преследовало нас вплоть до Царского», куда, «скоро и благополучно», по выражению царского дневника, прибыли в 11 часов 30 мин 9 марта. Члены миссии получили приглашение к столу Императора на обед, но отказались…

      Так как соответствующие инструкции начальствующего лица получили, комиссары признали свою миссию оконченной и отбыли в Петербург.

      Царь на перроне вокзала, как описывает корреспондент газеты «День», молча (смотря вниз и не промолвив ни слова) «добежал» до автомобиля.

      Ворота Александровского дворца по распоряжение дежурного офицера открылись, чтобы пропустить автомобиль «бывшего Царя…»

      В дневник Бенкендорфа занесена сцена какого-то водевильного характера, будто бы происшедшая в этот момент. «Кто здесь?» – спросил часовой. «Николай Романов», – последовал ответ…

      С этого момента Николай II сделался узником, – дворец превратился в тюрьму, но совершенно ложно было сообщение тогдашних газет, что Царю, по приезде в Царское Село, не разрешалось увидаться с женой и детьми…

* * *

      Много горьких и обличительных слов произнесено по адресу «царских слуг», поспешивших покинуть монарха в его несчастии. Я воздержусь от осуждения. Трудно сказать, как повелевает поступить совесть и долг в каждом отдельном случае, не взвесив конкретной обстановки37. Резко обвинял В.А. Маклаков в докладе, сделанном в Москве 31 марта 17 г. С запоздалым обличением выступил Керенский, вложивший столько пафоса в февральские дни. Но беспощаднее всех в отношении к служилой аристократии оказался в дневнике вел. кн. Николай Михайлович, суммировавший свои обвинения под общим заголовком: «Как все они предали его». Оставим раз навсегда образы, навеянные чужим прошлым – ссылками на швейцарскую гвардию и Вандею. Оставим в стороне и тех «придворных», которые жаловались Полнеру, что «Царь их предал».

      В русской действительности до катастрофы, обрушившейся на страну с момента октябрьского переворота, не было дней, когда «верные долгу» должны были жизнью своей защищать неприкосновенность монарха. Историк никогда не имеет права забывать, что февральская революция (катастрофа в представлении одних и великое обновление страны в представлении других) совпала с тяжелой годиной войны, когда патриотическое чувство, независимо от оценки правительственных деятелей прежней власти и личности монарха, заставляло искать примирения с тем, что стихийно произошло, что органически для многих по внутреннему ощущению было ненавистно. Русская гвардия, т.е. носители тех громких фамилий, имена которых занес в свой криминальный список вел. кн. Николай Михайлович, не следовала завету

37

Укажу между причин на один пример. Свидетельствующие перед Соколовым указывали, что на царя тяжелое впечатление произвело отсутствие среди приближенных лично близкого семье фл. ад. Саблина. Может быть, установлен факт, что Саблин находился в это время среди арестованных матросами гвардейского экипажа.