Бабочка. Александр Варго

это за макулатура? – осведомился Клай, кивая в сторону подоконника, заваленного тетрадями. – Мемуары? Или вы это вместо туалетной бумаги используете?

      Дудл захихикал, роняя изо рта кусочки пищи, словно услышал остроумную шутку.

      – Не, Клай, – сказал он, продолжая поглощать кабачки. – Для туалета тетя Онания приносит газеты. Если их нет, я лопухов в лесу набираю. На подоконнике мои книги.

      Юте показалось, что она ослышалась.

      – Книги? – недоуменно переспросила она.

      – Конечно. Я ведь писатель, – ответил Дудл. Он вытер рот, скромно потупившись. – По моим книжкам скоро будут фильмы снимать.

      Клай чуть не поперхнулся вареной картофелиной.

      – Ну да, – откашлявшись, произнес он. – Не сомневаюсь, они получат «Оскара». О чем хоть пишешь, Пушкин ты наш ненаглядный? Как ты ходишь из комнаты на кухню, а потом в сортир и обратно? А между делом душишь одноглазую змею и развлекаешься с футбольным мячиком?

      Дудл, казалось, даже не заметил язвительного намека.

      – Ну почему же. Я пишу обо всем, – ничуть не смутившись, ответил он. – Настоящий писатель должен быть это… раз-но-сто-рон-ним. Он должен уметь писать все – от мелодрам до «хоррора».

      Юта замерла с открытым ртом. Перехватив внимательный взгляд Клая, она недоверчиво спросила:

      – Так ты что, алфавит знаешь?

      Клай засмеялся.

      – Знаю, – невозмутимо сказал Дудл, вновь сунув в рот ложку с кабачками. Казалось, обидные издевки незваных гостей его вовсе не цепляли. – Я ведь много читал. Писатель должен постоянно повышать свой уровень. Иначе будет топтаться на одном месте. И он не сможет развиваться, – чавкая, закончил он.

      Юта молча взяла одну из тетрадей. Открыла и склонилась над свечой, скользя взглядом по каллиграфическому почерку.

      «Красиво пишет, стервец», – подумала она, а вслух прочитала:

      – ДОЛИНА ОТВЕРЖЕННЫХ. «Смысл жизни только в одном – в борьбе». Антон Павлович Чехов».

      Девушка подняла голову, задумчиво посмотрев на Дудла. Он сидел, склонившись над миской с картошкой, и торопливо жевал, словно в любой момент у него могли отобрать его ужин.

      Юта вновь уткнулась в потрепанные листы.

      «…Близился вечер. Утомленное за день небо наливалось густым пурпуром… Эркли изнемогал от множества ран, полученных в беспощадном бою, но все равно продолжал путь…»

      Юта закрыла тетрадь, пытаясь привести мысли в порядок.

      – Это фэнтези, – счел необходимым пояснить Дудл, потянувшись за салом. – У меня много жанров. В одной тетради фэнтези, в другой – детективы. В третьей комедии. Есть и книги для взрослых. Ну, вы понимаете, о чем я.

      Он вытер липкий подбородок и сально подмигнул Юте.

      – Вам же уже есть восемнадцать? – спросил он.

      Клай был настолько ошарашен ходом событий, что даже не нашелся, что ответить, а лишь машинально поглощал пищу.

      Пока Дудл перечислял свои литературные «труды», Юта взяла следующую тетрадь.

      «ЗОВИ МЕНЯ «МЯСОРУБКОЙ», – прочла она, чувствуя, как по спине заструился