Месть валькирий. Дмитрий Емец

всю жизнь не зарастающую детскую обиду, стал искать, к чему бы ему придраться.

      – А вот это уже лишнее! Можно подумать, сама ты не Хаврон!

      – Я Буслаева, Эдичка! Красивая такая русская фамилия с новгородским уклоном. Могу паспорт показать. Никаких Хавронов я знать не знаю, ведать не ведаю; – сказала Зозо, порываясь и в самом деле показывать паспорт.

      Однако Хаврон от рассматривания паспорта отказался, заметив вскользь, что паспорт опытному человеку подделать – это два часа работы.

      – Повезло же с такой сестричкой! – заявил он.

      – Кто тебе сказал, что я твоя сестра? Твои родные сестрички – тупость, глупость и нелепость! Я же твоя совесть! – гневно одернула его Зозо.

      Хаврон с тревогой посмотрел на нее, покрутил пальцем у виска и отошел от греха подальше. Зозо мало-помалу оттаяла. Проскучав на стуле минут десять, она вновь ощутила себя бодрой. Энергетические батарейки подзарядились.

      – Эдь, иди сюда! Знаешь, как звали одного мужика, с которым мы сидели за столиком? Диего Витальевич! Нарочно не придумаешь! – вспомнила Зозо.

      – Почему? Нарочно как раз очень даже придумаешь, – из упрямства не согласился Хаврон.

      Зозо пожала плечами и отправилась в комнату разбирать чемодан. Эдя, утративший было к сестре интерес, мгновенно вновь обрел его и протянул загребущие ручки к сувенирам. Купленного специально для него кожаного верблюда, набитого песком, Эдя потрогал за ногу, но не оценил и посоветовал оставить Мефодию. Зато он сразу запал на две безразмерные майки с пляжным рисунком.

      – Зозо, тебя надо срочно расхомячить! Женщине вредно иметь слишком много собственности! – заявил он, решительно забирая их.

      Зозо безропотно уступила, однако когда обнаглевший братец потянулся к деревянному кинжалу из красного дерева для разрезания бумаг, она шлепнула его по руке.

      – Брысь отседа! Это не тебе! – А кому тогда?

      – Тесову.

      – Какому Тесову?

      – Георгию Даниловичу, – сказала Зозо с вызовом.

      Хаврон старательно поскреб по сусекам памяти и наскреб-таки – нет-нет, не колобка – а румяное радостное существо в махровом свитере.

      – Погоди-ка! Это не тот писатель в стиле «Упавшие с моста разбойники тонули и кричали „SOS“?

      – Нет, не он! – быстро отреклась Зозо.

      – Ну как же! Он еще читает лекции в педунивере, а в свободное время детективы переводит? Ну типа: «Я мстю, и мстя моя страшна! – сказал мистер Гадкинс, закладывая бомбу в детский горшок».

      Зозо нахмурилась, оберегая от брата очередную свою иллюзию.

      – А ты не завидуй! Сам небось даже фантик от шоколадки перевести не смог бы...

      Пуля пролетела мимо цели. Хаврон не был честолюбив.

      – А еще у твоего кадра в ушах были ватки! – добавил он, подумав.

      – Как ты разнюхал? Разве вы знакомы? – расстроилась Зозо. Такой подробности она, признаться, не углядела.

      – Ну как же! Ты еще приглашала его икеевскую табуретку скручивать... Ну ту, которую сама накануне раскрутила. Ах-ах, я вся такая беспомощная,