Лавровый венок для смертника. Богдан Сушинский

руки под «кольца неволи», проглотил собственную ухмылку и вновь затравленно взглянул на Коллина. Широкоплечий, поджарый, в черном жилете, черных брюках и белой, пусть даже не первой свежести, рубашке, он все еще хотел казаться аристократом. Не был бы Том смертником, его давно заставили бы переодеться в «тюремный смокинг», но от Шеффилда этого потребуют лишь перед выводом на казнь. К тому же на Рейдере, этом острове смертников, уже давно не придерживались многих условностей, без которых никак не обходились в континентальных тюрьмах.

      Коллин скользнул презрительно-недовольным взглядом по узнику. Ни тюремная желтизна, ни камерный тлен смертника так по-настоящему и не коснулись его. Возможно, потому, что до самого суда Шеффилду не верилось, что присяжные могут признать его виновным. Точно так же теперь ему не верилось, что его не помилуют. Слишком уж, как убежден был сам Шеффилд, он популярен в стране.

      Вспомнив об этом, Коллин мстительно рассмеялся, сохранив, однако, абсолютно невозмутимое выражение лица. Шеффилд пока что не знал того, что было известно ему, – сегодня утром начальнику тюрьмы по секрету сообщили из прокуратуры, что в помиловании писателю-убийце отказано. Письменное сообщение об этом будет доставлено, по всей вероятности, завтра, пограничным катером, услугами которого давно пользовались полиция и тюремная администрация. День казни тоже был определен: следующая пятница. «И если Шеффилд рассчитывает, что экзекуция будет происходить при толпе журналистов и стае телекамер, – он непростительно ошибается, – молвил себе Коллин. – На Рейдере это не принято. Здесь убивают, как на бойне».

      Единственное, чего не мог понять Коллин: зачем начальнику тюрьмы понадобилось вызывать обреченного к себе? Неужели Рой Согред настолько благоволит к живому классику – ко все еще живому, уточнил Стив, что решится сообщить ему о дне казни сегодня, в нарушение инструкции? Но на кой черт это понадобилось? Чтобы позволить Шеффилду в течение недели написать свой последний детектив? Что-то вроде исповеди перед эшафотом? Или подскажет, как бежать?

      Коллин хрипло прорычал, причем не мысленно, а вслух, как делал всегда, когда решительно не соглашался с самим собой. Согред никогда не пойдет на это! Хотя он и отрекся от пишущей машинки, но Шеффилду продолжает завидовать до сих пор. Как, очевидно, любой из их литературной братии.

      – Идите вперед, Шеффилд.

      – Так все же, куда меня?..

      – Я ведь сказал: это еще не казнь.

      – Может, вам известна и дата казни? – задержался Шеффилд уже в двери, когда сержант взял его за предплечье. Вопрос был явно провокационным, однако Шеффилд не первый, кто задавал его Коллину в этой тюрьме.

      – Порядок известен: вас казнят сразу же, как только будет отказано в помиловании.

      Обычно в таких случаях Коллин добавлял: «Чего, будем надеяться, не произойдет», однако на сей раз любезничать подобным образом не стал.

      20

      – Сразу же хочу предупредить вас, мистер Шеффилд, что ничего такого, душеспасительного, сообщить вам не смогу.

      Смертник