Владыка Ледяного Сада. Конец пути. Ярослав Гжендович

втыкаясь в одежды, а потом наверняка и в тело, а монах никак на такое не отвечал и не казалось, что он страдает.

      – Если появится свет, значит, вы достаточно накормили Гору – и она пришлет вам Червя. – Было непросто понять, сказал это монах или голос стек прямо с потолка пещеры – или же возник между безумными шепотками среди теней.

      А потом что-то щелкнуло, и вся пещера озарилась белым светом, делая видимыми наросты и отростки, каким бы оставаться неподвижными, как пристало камням, они же двигались, словно щупальца морских созданий. Противоположная стена, переливающаяся светом, вдруг раскололась, истекая грязно-желтой жидкостью, похожей на гной из старой раны. Щель раздалась в стороны, и на нас обрушился отвратительный смрад, словно из распоротого нутра.

      – Идите, – сказала пещера, глядя на нас темной дырой капюшона. – Червь прибудет.

      Меня толкнули древком копья в спину, и мы зашагали прямиком к разверстой ране, теперь напоминавшей грязное лоно. Мы прошли сквозь коридор, залитый ясным светом, в котором отчетливо было видно, что все здесь – как камень, как гладкие, стекловидные строения предвечных и как внутренности гигантского чудовища одновременно.

      Далее снова была камера, совершенно пустая и ровная, залитая тем призрачным белым светом и такая большая, что поместился бы там и табун лошадей. По центру шел безупречно прямой ров, делящий ее напополам, широкий настолько, что поместилась бы там небольшая речушка. На стенах загорались и гасли ни на что не похожие световые знаки, но я не видел ничего, что можно было бы назвать червем. Камера с обеих сторон заросла желтоватыми, дрожащими завесами.

      А потом раздался звук, схожий с воплями призрака, пробудивший эхо под потолком. Откуда-то издали послышался нарастающий шум и свист, вся камера принялась трястись, сверху посыпались мелкие камешки. Звук становился все сильнее и все глубже, завеса, закрывающая камеру, внезапно вздулась и расселась, будто пузырь, впустив дыхание ледяного вонючего вихря, едва нас не повалившего. Кони Змеев принялись ржать и вставать на дыбы, а потом с шумом, громом и визгом, словно бы на голову валился весь мир, прибыл Червь.

      Выстрелил из дыры, как хищная рыба, прячущаяся в подводной яме, и в один миг заполнил собой весь ров посреди пещеры. Да, именно рыбу он и напоминал, одну из тех с угреподобными телами, которых купцы продавали, дав рыбинам день-два повисеть в к коптильне – или кусками, печенными на углях и надетыми на палочки. В залитом солнцем, громком Маранахаре. В городе, который умер. Давно и далеко от этих мест.

      Где-то в моей памяти.

      Вот только это создание было в сто раз большим, чем те змеерыбы, что висели на крюках торговцев. В пещере поместилась лишь голова и часть туши – подозреваю, что в дыре, откуда он прибыл, ждало еще примерно столько же тела Червя.

      У создания не было глаз, покрывал его узор из ярких полос, его бока вибрировали и чуть колыхались, а еще сочились вонючим туманом. Выдвинутая далеко вперед плоская морда стала раскрываться, и я понял, что сейчас