Месть длиннее жизни. Кирилл Казанцев

изменилось, Светки не было. На кровати валялись ее юбка, еще какие-то легкие вещички – утром она переоделась несколько раз, выбирая наряд, и решила-таки позлить свекровь своим мини. Андрей взялся за телефон, покрутил его в руках, вышел на балкон подышать свежестью. «Ведь они так редко видятся, последний раз на Новый год. И то чуть не подрались». Он смотрел на огни неспящего города, понимая, что это и его вина. Он должен сделать выбор в пользу одной из дорогих ему женщин, и сама жизнь, и мудрость людей говорит, в чью именно. Речь идет о жизни, о будущем, а не о прошлом, каким бы чудесным оно ни казалось, он живет сейчас, а не в октябре благословенного семьдесят пятого года, давно пропавшего под песком времени. Там другая война, другое оружие, только интерес тот же и басмачи точно из каменного века, хорошо сохранились, надо сказать… «Ну могла хотя бы предупредить, что останется у Маринки. – Андрей нашел нужный номер, нажал вызов и только сейчас заметил, что на часах половина третьего ночи. – Плевать, они все равно не спят, болтают. Светка жалуется, Маринка поддакивает и вздыхает». Он слушал длинные гудки, пока не включился автоответчик. Сбросил, набрал снова, и только с третьего раза услышал сонный Маринкин голос.

      – Ты чего, – пробубнила та, – с ума сошел? Мне на работу в пять вставать…

      – Свету позови, – оборвал ее Андрей. Говорить он старался быстро и с напором.

      Маринка сладко засопела, заворочалась и проговорила:

      – Андрей, ты пьяный? Ее тут нет, я ее неделю не видела и не звонила. У меня квартальные отчеты, а главбух с защемлением на больничном, недели две проваляется, если не дольше…

      – Света не у тебя? – Андрей прислушивался к фоновым звукам, но ничего подозрительного разобрать не мог. Решил поначалу, что девки его дурачат, Маринка врет как дышит, а Светка сидит рядом и хихикает в кулак.

      – Ее. Здесь. Нет, – уже зло выпалила проснувшаяся Маринка, – ты русский язык понимаешь? Говорю – неделю…

      – А помада? – Андрей хватался за соломинку, помада показалась ему важным аргументом, им нельзя пренебречь.

      – А, шанелевская, – Маринка откровенно зевнула, – помню, цвет не мой. Не подошла. А что, Светы нет дома? А где она?

      Сон у нее как рукой сняло, Андрей быстро попрощался и дал отбой. И сел на диван с телефоном в руках, голова снова разболелась так, будто гвоздь в переносицу воткнули, и оттуда дальше по всей черепушке. «Ничего себе». – Он откинулся на мягкую спинку, и тут на потолке крутанулось, полыхнуло огненно-рыжее колючее колесо, улетело за штору и там затаилось, послышался тихий писк, потом шорох множества маленьких когтистых лап. Андрей вскочил, огляделся, но ничего, разумеется, тут не было в квартире, кроме него – никого. Снова сел, уставился в стенку перед собой, в голове абсолютная пустота, ни одной здравой мысли, как найти Светку. Надо же что-то делать, куда-то идти, ехать, звонить. И тут телефон зазвонил сам.

      Номер определился незнакомый, городской. Такие Андрей обычно сбрасывал, но тут ответил сразу: не будет настырный