Ж. замечательных людей. Эльвира Валерьевна Барякина

-то надеть!

      Обычно связь между Нижним Новгородом и Голливудом отличная, но на этот раз я едва понимала, что мама говорит. Впрочем, набор вопросов у неё стандартный: «Как здоровье?», «Что ты кушаешь?» и «А мы с отцом поругались, представляешь?»

      Я ответила, что положено, и перешла к основной части:

      – Мам, а у меня новый парень. Вернее, дяденька.

      Мама была в шоке.

      – Откуда?

      – Он адвокат…

      – Твой? Ты ещё что-то натворила? Ох, лучше бы в тебя судья влюбился – оно б надёжнее было.

      Мама всегда боится, что я влипну в какую-нибудь историю. Это ещё с детства пошло. Помню, она привела меня, шестилетнюю, в парикмахерскую.

      – Какую мы хотим причёску? – спросила тётя с ножницами.

      Я достала юбилейный рубль с изображением Ленина.

      – Как у него!

      Парикмахерше сделалось дурно.

      Я была непростым ребёнком. Кто после ссоры с бабушкой поехал в морг и попросил сторожа позвонить ей и сказать, где я нахожусь?

      Кто доводил Татьяну Юрьевну – прекрасную женщину и педагога? Она утверждала, что я пишу как курица лапой.

      – Неправда ваша! – спорила я. – Хотите, докажу?

      И доставала из портфеля жёлтую курячью ногу.

      Маме было сложно поверить в то, что нормальный принц способен влюбиться в перезревшую красотку, к тому же с тремя с половиной разводами за плечами.

      – Неужели его не смущает твоё прошлое? – спросила она.

      – Подумаешь! У меня было всего четыре ошибки молодости, а у некоторых – по восемь-девять.

      – И он ходит к тебе на свидания?

      – Почти каждый день.

      – Странный какой… У него ж, небось, работа, дела… Ты сама-то его любишь?

      – Ага.

      – За что?

      – За фантазию.

      Это правда. Пол думает о людях лучше, чем они того заслуживают. Он работает в фирме, специализирующейся на голливудских звёздах. Звёзды, как известно, состоят из газа, причём не всегда приятного, а Пол этого не замечает: у него все хорошие.

      – Он полюбил меня за болтливость, – похвасталась я. – Говорит, что меня очень интересно слушать.

      – Доча! Так он не адвокат! – испугалась мама. – Он следователь! Его специально к тебе подослали, чтобы ты ему про своих сокамерниц рассказывала! А я-то думаю: кто это тебе из тюрьмы разрешил звонить? Что он тебе пообещал? Условно-досрочное?

      Я медленно положила трубку. Это была не моя мама.

      А моя мама выслушала новость спокойно.

      – Запомни одно, – сказала она, – большинству людей нужна не сама любовь, а символы любви: кому норковая шуба, кому секс по субботам. Так вот: не следуйте за большинством, и всё у вас будет нормально.

      2. Недалёкая звезда

      Меня зовут Мардж Тенш. Мне сорок один год – время собирать камни и складывать их за пазуху.

      Я оглядываюсь назад: эмиграция в Америку, своё литературное агентство, мопс Ронский-Понский – нечто среднее между домашним любимцем и домашним паразитом.

      Полжизни проведено замужем – что ни супруг, то личность: Трус, Балбес, Бывалый и д’Артаньян.

      Первый, Димочка Кегельбан, всё страдал от несправедливости: с какой стати он должен кормить и оберегать жену? Он что, рыжий, что ли? Став голубым, Дима навсегда избавился от этой проблемы.

      Второй муж, Лука, был военным фотокорреспондентом. Ему жизнь была не мила, если он чего-нибудь не штурмовал, – за это я его разлюбила. Луку грохнули в Багдаде, при исполнении служебных обязанностей. Так из бывшей жены я стала бывшей вдовой.

      Третий муж, Макс, оказался нефтяным вице-королём. Сначала нам было весело, а потом мы друг другу надоели.

      Четвёртого, Зэка, привёл режиссёр Кевин – моя большая внебрачная любовь. Он утверждал, что Зэк – будущий секс-символ Голливуда, и потому его надо хватать, пока дают. Мы с мальчиком поженились, и в результате ему досталась грин-карта, мне – двадцатилетний супруг, а Кевину досталось по рогам.

      Зэк учил меня жизни, я помогала ему материально – у нас была почти любовь. Но тут появился Пол, и теперь мы каждый день изменяем моему мужу. Впрочем, Зэку наплевать – он давно сбежал от меня. Говорят, у него всё хорошо: он без пяти минут звезда…

      – Точно. Самая недалёкая из них, – ёрничает Пол.

      Зэк – единственный человек, которого он терпеть не может.

      Сначала я жаловалась на судьбу втихомолку, а потом решила, что люди должны знать о моих страданиях. Завела дневник в интернете и всё всем растрепала. Откровенничать я могла сколько угодно: никто из моих героев всё равно по-русски не читает. Разве что мама да сестра. Но Лёля не признает моего творчества по техническим причинам – от него совесть просыпается. А маме можно доверять: она по-английски знает только «fuck you».

      Я думала, что пишу либретто мыльной оперы, а оказалось – книгу.