.

Мережковский пригласил Щетинина на собрание Религиозно-философского общества. Зинаида Гиппиус увидела в нем второе, «демократическое издание» Распутина, отметив, что они даже одевались одинаково, хотя поскольку Щетинин не сумел установить контактов с церковными иерархами, то по социальной лестнице он не поднимался, а опускался и нашел свое место среди рабочих Петербурга. Гиппиус писала о нем так: «маленький, нестарый, живой человек, видимо, сильный волей, властный и одержимый неистовой страстью говорения». В проповедуемом Щетининым самоотрицании и символическом самоубийстве личности на пути к высшему плану жизни через общинность Гиппиус разглядела марксистские идеалы⁷. Позже, уже после революции, Гиппиус удалось увидеть полицейское дело Щетинина. Там была большая его фотография, где он был одет в женское платье и сидел в окружении своих учениц. То, что она прочитала, привело ее в ужас. И тогда она поняла, что Щетинин и Распутин были вовсе не одинаковы: «Хоть и похожи они, как два брата, Щетинин и Распутин, но безобразие и распутство последнего бледнеют пред тем, что выделывал Щетинин в неугасимой, неуемной похоти своей и разврате, граничащих с садизмом»⁸.

      Чтобы проверить преданность последователей, Щетинин требовал, чтобы родители отдавали своих детей в приюты по его выбору. Так они не просто теряли детей, но еще и не могли в дальнейшем их разыскать. Тут он явно зашел слишком далеко. Ученики взбунтовались и в 1909 году свергли его, заменив Павлом Легкобытовым, тем самым, с которым ранее встречался Пришвин. Одним из первых деяний нового лидера стала коллективная свадьба всех женщин со всеми мужчинами секты⁹.

      В 1912 году Щетинина арестовали и посадили в тюрьму. Специалист по русским сектам Александр Пругавин предложил своей племяннице, Вере Жуковской, которая и сама интересовалась подобными персонажами, навестить его в заключении. Жуковская пришла в восторг: «Это один из последних пророков, можно даже сказать, последний живой бог. Его способность навязывать свою волю не только душам, но и телам своих последовательниц заслуживает изумления, особенно поскольку человек этот так развращен. Его не раз отдавали под суд, даже за изнасилование. А теперь он в тюрьме, и не за распространение своей опасной ереси, но за соблазнение малолетней»¹⁰.

      То, что Жуковская увидела за решеткой тюрьмы, ее потрясло: «На меня жадно глянули два светлых сияющих, точно промытых, немигающих хлыстовских глаза». Щетинин буквально вибрировал от напряженной энергии, словно волк в клетке, переминаясь с ноги на ногу. Он начал говорить громко, жестикулируя и подпрыгивая. Он объяснял тайну жизни, но слова его представляли собой хаос несвязных мыслей – «неистовый фонтан слов» – и было почти невозможно понять их смысл. Его энергия была одновременно и отвратительна, и непреодолима: «И сладкое мучительное блаженство поднималось все выше и выше к горлу. Я подумала – ты сейчас задохнешься, и это будет конец. Ты никогда больше ничего не почувствуешь». Жуковская покинула тюрьму, глубоко потрясенная