Ангелам нет дела до людей. Конрад Непрощенный

ь. И это притом, что этот концлагерь был крупнейшим на территории всей Лиги. Теодорих этим навлечет на себя ещё большую ненависть лигийских правителей, но Гинденбург старался об этом не думать.

      – Вызывали? – поинтересовался юноша, входя в кабинет бывшего начальника лагеря.

      – Да, вызывал. Проходи, садись. – Теодорих оторвался от чтения каких-то бумажек и жестом указал Гину на стул. – Мне тут доложили, что во время штурма ворот ты проявил себя как храбрый воин. Что доверенная тебе рота успешно захватила и удержала главные ворота лагеря.

      – Благодарю за похвалу. Но мы взяли ворота, так как там не было стражи. Стая Гуннара и Пожиратели Гримлека отлично поработали. Нам лишь осталось занять оборону. – Гин улыбнулся своей знаменитой жуткой улыбкой.

      – Это всё замечательно. Но есть один маленький нюанс, который портит всю картину.

      – Какой же?

      – После того, как ты занял ворота и отразил нападение, ты и твоя рота не сдвинулись ни на шаг. Как это понимать?

      – Ну, Вы отдали мне приказ занять и удерживать ворота. Я просто выполнял приказ.

      – После того, как ты отбил атаку и наши штурмовые отряды устремились вглубь лагеря, ты должен был понять, что этот приказ более не актуален.

      – Я понял, что это так. Но приказ есть приказ. Его нужно обсуждать, а то можно и схлопотать по голове. Как часто любил повторять хозяин – инициатива наказуема.