Пляски мороков. Юлия Николаевна Горина

несся до нее едва различимый крик, словно из-за края земли. Но Ольга даже не обернулась.

      Прижавшись щекой к теплому расщепленному стволу, она услышала доносившееся из него протяжное пение.

      – Мама, – с улыбкой прошептала девушка, не замечая, как тонкие корни оплетают ее ступни, и как зеленые ветки живыми змеями путаются в волосах.

      “Не засыпай! Беги!” – кричал далекий голос, но ей было все равно. Спокойствие вместе со сладкой дремотой медленно наполняли ее.

      И вдруг блаженство разбилось и рассыпалось вдребезги.

      Она опять попала в тот вечер, что пережила уже сотню раз.

      Город стонал, гудел и трещал в объятиях пламени. Темнеющее небо заволоколо едким дымом. Княжий двор кипел мечущимися лошадьми, развевающимися плащами и блеском мечей. Прильнув к краю окна, Ольга не могла отвести от них взгляда.

      – Не гляди, княжна, не надо! – бормотала старая Феодора, трясущимися руками зажигая лампады у икон. – Помолимся… Да будет все по воле Божьей…

      – Тебе что, огня мало? – прикрикнула на нее Ольга, обернувшись. – Потуши немедленно!

      Метнувшись к иконам, княжна принялась торопливо задувать крошечные язычки пламени, которые виделись ей частичками пробравшегося в горницу пожара.

      Феодора охнула, всплеснула руками и запричитала:

      – Голубушка, Ольга Святославовна, как же можно? Святые лампадки!..

      – Оставь меня одну! – потребовала княжна. Феодора разрыдалась, но ослушаться не посмела. Ольга заперла двери за ее спиной. Звякнув монистами и узорчатыми височными кольцами, она упала на колени перед образами и склонилась в земном поклоне.

      – Отче наш… – прошептала Ольга и умолкла, не в силах больше произнести ни слова. Как молиться, когда задумала страшное? Слезы обожгли ей глаза, закапали на половицы. Никто не готов принять смерть в неполных шестнадцать лет.

      Но живой она им не достанется. Видела Ольга, как брата ее, младенца, насадили на пику и скинули в ров. И как красавицу Марию, кормилицу, распластали на телеге и насыщались ею по очереди. А когда ее полное гладкое тело обмякло, Марию сбросили вниз, на дорогу, и по ней, спотыкаясь, промчались горячие кони.

      Поднявшись, Ольга смахнула капли с ресниц и принялась снимать нательный крест, но он не хотел сниматься, цеплялся за тугую светлую косу.

      Стук засова за спиной заставил девушку вздрогнуть.

      “Не успела!” – пронеслось у княжны в голове. Решение пришло мгновенно. Ольга метнулась вперед, к окну – и ударилась о широкую мужскую грудь.

      Прямо перед ней стоял Безродный, немой раб ее отца, привезенный из дальнего похода много лет назад. Невысокий, могучий в плечах, он внимательно смотрел на Ольгу льдистыми серо-голубыми глазами. В темных волосах и бороде вспыхивали отсветы пламени.

      – Как ты сюда попал? А ну поди прочь! – приказала ему Ольга, с досадой топнув ногой. Только вот хватит ли ей решимости броситься в окно во второй раз, она уже не знала.

      Безродный чуть склонил голову вбок и усмехнулся.

      – А ты мне не приказывай, тебе я не слуга, – проговорил он, и звук его голоса, густой и низкий, ошеломил Ольгу.

      – Ты… ты можешь говорить? – прошептала она, отступая назад.

      Снизу послышался грохот и треск – захватчики ломали двери терема. Княжна вздрогнула и побелела, как полотно.

      – А если я попрошу убить меня, ты тоже скажешь, что ты мне не слуга? – с вызовом спросила она, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно тверже.

      – Я скажу: снимай с себя побрякушки.

      – Что?..

      Кровь прилила ей к щекам.

      – Требуешь плату за службу? Ты золото на тот свет заберешь?

      Ольга стащила с пальцев перстни и швырнула их воину в лицо.

      – На, владей, собака безродная!

      Но тот даже бровью не повел, а просто стоял и смотрел, как падает на пол расшитый пояс, и монисты, и все другие украшения одно за одним.

      – А прежде чем я умру…

      Она замахнулась было ладошкой, но Безродный поймал ее за запястье.

      – Ешь, – сказал он, и насыпал ей в ладонь щепоть черного порошка.

      Ольга обмякла.

      – Яд?.. – прошептала она.

      – Запоры треснули, – вместо ответа сказал Безродный. – За два-три удара они сломают двери, так что поспеши.

      Зажмурившись, Ольга съела порошок.

      Волна чудовищного грохота оглушила ее. Зажав уши руками, она еще крепче сомкнула веки и сжалась в комочек.

      Сильная рука схватила ее под локоть.

      – Идем! – услышала девушка адское клокотание голоса Безродного. Он потащил ее к дверям, коснулся их рукой – и дубовые доски расползлись в щепки.

      – Что? – пролепетала она – и вздрогнула от того, каким низким и громким стал ее собственный голос.

      Безродный взял ее за руку и повел вниз, туда, где ломали двери. Воздух показался Ольге плотным, как вода.