Машина пространства. Опрокинутый мир. Кристофер Прист

своих убежищ.

      Без всяких колебаний мы зашагали обратно к городу, мечтая как можно скорее вернуться к его относительному комфорту. В тот же миг, как солнце скрылось, окружающая температура упала гораздо ниже точки замерзания. Поэтому мы не слишком удивились, когда двумя-тремя минутами позже заметили, что вокруг порхают первые снежинки, а вскоре легкий снегопад превратился в истый буран, густой и слепящий.

      Поднять глаза вверх нам удалось лишь однажды, и тут мы убедились, что туча, откуда падал снег, – то самое облако пара, которое изверглось из пушки! – закрыла теперь почти все небо.

      Мы чуть не прозевали тот пункт, где можно войти в город, – так глубока была укутавшая дорогу снежная пелена. Зато мы впервые воочию увидели незримое прежде защитное поле, которое накрывало город: на купол толстым слоем налип снег.

      Через несколько часов почва у нас под ногами содрогнулась снова, а потом опять и опять. Всего мы насчитали двенадцать взрывов с интервалами примерно по пять-шесть часов. В конце концов солнечные лучи прорвались сквозь тучи и растопили снег, облепивший купол, и тем не менее эти дни остались в нашей памяти как сумрачные и жуткие. И, судя по многим признакам, среди жителей Города Запустения так полагали отнюдь не мы одни.

      7

      На этом пока прервем рассказ о тайнах марсианского города. Описывая их, я по необходимости должен был представить Амелию и себя самого эдакими туристами, пытливо и беспристрастно глазеющими по сторонам подобно любому путешественнику в чужедальних землях. Однако в действительности, хотя нас и занимало то, что мы видели, до беспристрастности нам было очень и очень далеко: надо ли говорить, что нас более всего тревожила наша собственная судьба.

      Мы редко касались самого главного, разве что косвенно, – не потому, что не думали об этом, а потому, что понимали: затрагивай или не затрагивай эту больную тему, ничего утешительного все равно не изобретешь. Мы никогда не сумеем вернуться на Землю – это, увы, была непреложная истина. В сущности, она лежала в основе всех наших мыслей и поступков, мы отдавали себе отчет, что нельзя вечно играть в прятки с собой, но в открытую планировать пребывание в Городе Запустения на весь остаток жизни означало окончательно примириться со своей участью.

      Ближе всего мы подошли к тому, чтобы прямо взглянуть правде в глаза, в тот день, когда впервые осознали, как далеко продвинулась в своем развитии марсианская наука. Полагая, что в столь передовом обществе будет не слишком сложно достать необходимые материалы, я даже рискнул обратиться к Амелии с предложением:

      – Надо найти какое-то место, где можно устроить лабораторию.

      Она посмотрела на меня с насмешкой:

      – Вы что, надумали заняться науками?

      – Мне пришло на ум, что мы могли бы попытаться соорудить вторую машину времени.

      – А вы имеете хоть малейшее представление о том, как она работает?

      Я покачал головой:

      – Признаюсь, я надеялся, что